О мой милый! Я тебе так подробно описала этого господина для того, чтобы заглушить мою тоску. Я не живу без тебя, я беспрестанно тебя вижу, слышу… Я жду тебя, только не у нас, как ты было хотел, — представь, как нам будет тяжело и неловко! — а знаешь, где я тебе писала — в той роще… О мой милый! Как
я тебя люблю!»
— Елена, — продолжал он, —
я тебя люблю, ты это знаешь, я жизнь свою готов отдать за тебя… зачем же ты пришла ко мне теперь, когда я слаб, когда я не владею собою, когда вся кровь моя зажжена… ты моя, говоришь ты… ты меня любишь…
Неточные совпадения
— Постой, постой, — возразил Берсенев. — Это парадокс. Если
ты не будешь сочувствовать красоте,
любить ее всюду, где бы
ты ее ни встретил, так она
тебе и в твоем искусстве не дастся. Если прекрасный вид, прекрасная музыка ничего не говорят твоей душе,
я хочу сказать, если
ты им не сочувствуешь…
— Эх
ты, сочувственник! — брякнул Шубин и сам засмеялся новоизобретенному слову, а Берсенев задумался. — Нет, брат, — продолжал Шубин, —
ты умница, философ, третий кандидат Московского университета, с
тобой спорить страшно, особенно
мне, недоучившемуся студенту; но
я тебе вот что скажу: кроме своего искусства,
я люблю красоту только в женщинах… в девушках, да и то с некоторых пор…
— Андрей Петрович, — заговорил он, —
ты можешь думать обо
мне, что
тебе угодно.
Я даже готов согласиться, что у
меня теперь истерика, но
я, ей-богу, влюблен в Елену, и Елена
тебя любит. Впрочем,
я обещал проводить
тебя до дому и сдержу свое обещание.
— Извините
меня.
Я не могу говорить об этом хладнокровно. Но вы сейчас спрашивали
меня,
люблю ли
я свою родину? Что же другое можно
любить на земле? Что одно неизменно, что выше всех сомнений, чему нельзя не верить после Бога? И когда эта родина нуждается в
тебе… Заметьте: последний мужик, последний нищий в Болгарии и
я — мы желаем одного и того же. У всех у нас одна цель. Поймите, какую это дает уверенность и крепость!
—
Я люблю тебя, мой милый.
Он уехал поздно, но мамаша успела
мне сообщить, что
я ему понравилась, что папенька в восторге… Уж не сказал ли он обо
мне, что и у
меня есть правила? А
я чуть было не ответила мамаше, что
мне очень жалко, но что у
меня уже есть муж. Отчего
тебя папенька так не
любит? С мамашей еще можно было бы как-нибудь…
— Вот за это-то
я тебя и
люблю. А теперь прощай.
— Да… И знаешь ли
ты, что
я ему всем обязана? Знаешь ли
ты, что он
мне первый сказал, что
ты меня любишь? И если б
я могла все открыть… Да, он благороднейший человек.
— Да, да, все
тебе, потому что
тебя любят. Ах, Дмитрий! Как это странно!
Я, кажется,
тебе уже говорила об этом, — но все равно,
мне приятно это повторить, а
тебе будет приятно это слушать, — когда
я тебя увидала в первый раз…
— У
меня? Слезы? — Она утерла глаза платком. — О глупый! Он еще не знает, что и от счастья плачут. Так
я хотела сказать: когда
я увидала
тебя в первый раз,
я в
тебе ничего особенного не нашла, право.
Я помню, сначала Шубин
мне гораздо более понравился, хотя
я никогда его не
любила, а что касается до Андрея Петровича, — о! тут была минута, когда
я подумала: уж не он ли? А
ты — ничего; зато… потом… Потом… так
ты у
меня сердце обеими руками и взял!
— Так оставь
меня! Вот видишь ли, Елена, когда
я сделался болен,
я не тотчас лишился сознания;
я знал, что
я на краю гибели; даже в жару, в бреду
я понимал,
я смутно чувствовал, что это смерть ко
мне идет,
я прощался с жизнью, с
тобой, со всем,
я расставался с надеждой… И вдруг это возрождение, этот свет после тьмы,
ты…
ты… возле
меня, у
меня… твой голос, твое дыхание… Это свыше сил моих!
Я чувствую, что
я люблю тебя страстно,
я слышу, что
ты сама называешь себя моею,
я ни за что не отвечаю… Уйди!
— Да я не хочу знать! — почти вскрикнула она. — Не хочу. Раскаиваюсь я в том, что сделала? Нет, нет и нет. И если б опять то же, сначала, то было бы то же. Для нас, для меня и для вас, важно только одно: любим ли мы друг друга. А других нет соображений. Для чего мы живем здесь врозь и не видимся? Почему я не могу ехать?
Я тебя люблю, и мне всё равно, — сказала она по-русски, с особенным, непонятным ему блеском глаз взглянув на него, — если ты не изменился. Отчего ты не смотришь на меня?
Она, приговаривая что-то про себя, разгладила его спутанные седые волосы, поцеловала в усы, и, заткнув мохнатые отцовские уши своими маленькими тоненькими пальцами, сказала: «Ну вот, теперь ты не слышишь, что
я тебя люблю».
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Цветное!.. Право, говоришь — лишь бы только наперекор. Оно
тебе будет гораздо лучше, потому что
я хочу надеть палевое;
я очень
люблю палевое.
А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет на зубок, берегись: отца родного не пощадит для словца, и деньгу тоже
любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это с их стороны хорошая черта, что они
мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у
меня денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка
ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!
Я не
люблю церемонии. Напротив,
я даже стараюсь всегда проскользнуть незаметно. Но никак нельзя скрыться, никак нельзя! Только выйду куда-нибудь, уж и говорят: «Вон, говорят, Иван Александрович идет!» А один раз
меня приняли даже за главнокомандующего: солдаты выскочили из гауптвахты и сделали ружьем. После уже офицер, который
мне очень знаком, говорит
мне: «Ну, братец, мы
тебя совершенно приняли за главнокомандующего».
Так как
я знаю, что за
тобою, как за всяким, водятся грешки, потому что
ты человек умный и не
любишь пропускать того, что плывет в руки…» (остановясь), ну, здесь свои… «то советую
тебе взять предосторожность, ибо он может приехать во всякий час, если только уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито…
Не так ли, благодетели?» // — Так! — отвечали странники, // А про себя подумали: // «Колом сбивал их, что ли,
ты // Молиться в барский дом?..» // «Зато, скажу не хвастая, //
Любил меня мужик!