— Так оставь меня! Вот видишь ли, Елена, когда я сделался болен, я не тотчас лишился сознания; я знал, что я на краю гибели; даже в жару, в бреду я понимал, я смутно чувствовал, что это смерть ко мне идет, я прощался с жизнью, с тобой, со всем, я расставался с надеждой… И вдруг это возрождение, этот свет после тьмы, ты… ты… возле меня, у меня… твой голос, твое дыхание… Это свыше сил моих! Я чувствую, что
я люблю тебя страстно, я слышу, что ты сама называешь себя моею, я ни за что не отвечаю… Уйди!
Неточные совпадения
— Постой, постой, — возразил Берсенев. — Это парадокс. Если
ты не будешь сочувствовать красоте,
любить ее всюду, где бы
ты ее ни встретил, так она
тебе и в твоем искусстве не дастся. Если прекрасный вид, прекрасная музыка ничего не говорят твоей душе,
я хочу сказать, если
ты им не сочувствуешь…
— Эх
ты, сочувственник! — брякнул Шубин и сам засмеялся новоизобретенному слову, а Берсенев задумался. — Нет, брат, — продолжал Шубин, —
ты умница, философ, третий кандидат Московского университета, с
тобой спорить страшно, особенно
мне, недоучившемуся студенту; но
я тебе вот что скажу: кроме своего искусства,
я люблю красоту только в женщинах… в девушках, да и то с некоторых пор…
— Андрей Петрович, — заговорил он, —
ты можешь думать обо
мне, что
тебе угодно.
Я даже готов согласиться, что у
меня теперь истерика, но
я, ей-богу, влюблен в Елену, и Елена
тебя любит. Впрочем,
я обещал проводить
тебя до дому и сдержу свое обещание.
— Извините
меня.
Я не могу говорить об этом хладнокровно. Но вы сейчас спрашивали
меня,
люблю ли
я свою родину? Что же другое можно
любить на земле? Что одно неизменно, что выше всех сомнений, чему нельзя не верить после Бога? И когда эта родина нуждается в
тебе… Заметьте: последний мужик, последний нищий в Болгарии и
я — мы желаем одного и того же. У всех у нас одна цель. Поймите, какую это дает уверенность и крепость!
— Знаю, все знаю…
Я тебя люблю.
Он уехал поздно, но мамаша успела
мне сообщить, что
я ему понравилась, что папенька в восторге… Уж не сказал ли он обо
мне, что и у
меня есть правила? А
я чуть было не ответила мамаше, что
мне очень жалко, но что у
меня уже есть муж. Отчего
тебя папенька так не
любит? С мамашей еще можно было бы как-нибудь…
О мой милый!
Я тебе так подробно описала этого господина для того, чтобы заглушить мою тоску.
Я не живу без
тебя,
я беспрестанно
тебя вижу, слышу…
Я жду
тебя, только не у нас, как
ты было хотел, — представь, как нам будет тяжело и неловко! — а знаешь, где
я тебе писала — в той роще… О мой милый! Как
я тебя люблю!»
— Вот за это-то
я тебя и
люблю. А теперь прощай.
— Да, Дмитрий, мы пойдем вместе,
я пойду за
тобой… Это мой долг.
Я тебя люблю… Другого долга
я не знаю.
— Да… И знаешь ли
ты, что
я ему всем обязана? Знаешь ли
ты, что он
мне первый сказал, что
ты меня любишь? И если б
я могла все открыть… Да, он благороднейший человек.
— Да, да, все
тебе, потому что
тебя любят. Ах, Дмитрий! Как это странно!
Я, кажется,
тебе уже говорила об этом, — но все равно,
мне приятно это повторить, а
тебе будет приятно это слушать, — когда
я тебя увидала в первый раз…
— У
меня? Слезы? — Она утерла глаза платком. — О глупый! Он еще не знает, что и от счастья плачут. Так
я хотела сказать: когда
я увидала
тебя в первый раз,
я в
тебе ничего особенного не нашла, право.
Я помню, сначала Шубин
мне гораздо более понравился, хотя
я никогда его не
любила, а что касается до Андрея Петровича, — о! тут была минута, когда
я подумала: уж не он ли? А
ты — ничего; зато… потом… Потом… так
ты у
меня сердце обеими руками и взял!
— Елена, — продолжал он, —
я тебя люблю,
ты это знаешь,
я жизнь свою готов отдать за
тебя… зачем же
ты пришла ко
мне теперь, когда
я слаб, когда
я не владею собою, когда вся кровь моя зажжена…
ты моя, говоришь
ты…
ты меня любишь…
— Ты знаешь, Алексей, — сказала она, выслушав его, — как
я люблю тебя и как готова всё для тебя сделать; но я молчала, потому что знала, что не могу тебе и Анне Аркадьевне быть полезною, — сказала она, особенно старательно выговорив «Анна Аркадьевна».
«Послушай, гетман, для тебя // Я позабыла всё на свете. // Навек однажды полюбя, // Одно имела я в предмете: // Твою любовь. Я для нее // Сгубила счастие мое, // Но ни о чем я не жалею… // Ты помнишь: в страшной тишине, // В ту ночь, как стала я твоею, //
Меня любить ты клялся мне. // Зачем же ты меня не любишь?»
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Цветное!.. Право, говоришь — лишь бы только наперекор. Оно
тебе будет гораздо лучше, потому что
я хочу надеть палевое;
я очень
люблю палевое.
А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет на зубок, берегись: отца родного не пощадит для словца, и деньгу тоже
любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это с их стороны хорошая черта, что они
мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у
меня денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка
ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!
Я не
люблю церемонии. Напротив,
я даже стараюсь всегда проскользнуть незаметно. Но никак нельзя скрыться, никак нельзя! Только выйду куда-нибудь, уж и говорят: «Вон, говорят, Иван Александрович идет!» А один раз
меня приняли даже за главнокомандующего: солдаты выскочили из гауптвахты и сделали ружьем. После уже офицер, который
мне очень знаком, говорит
мне: «Ну, братец, мы
тебя совершенно приняли за главнокомандующего».
Так как
я знаю, что за
тобою, как за всяким, водятся грешки, потому что
ты человек умный и не
любишь пропускать того, что плывет в руки…» (остановясь), ну, здесь свои… «то советую
тебе взять предосторожность, ибо он может приехать во всякий час, если только уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито…
Не так ли, благодетели?» // — Так! — отвечали странники, // А про себя подумали: // «Колом сбивал их, что ли,
ты // Молиться в барский дом?..» // «Зато, скажу не хвастая, //
Любил меня мужик!