Мальчики сидели вокруг их; тут же сидели и те две собаки, которым так было захотелось меня съесть. Они еще долго не могли примириться с моим присутствием и, сонливо щурясь и косясь на огонь, изредка рычали с необыкновенным чувством собственного достоинства; сперва рычали, а потом слегка визжали, как бы сожалея о невозможности исполнить свое желание. Всех мальчиков было пять: Федя, Павлуша, Ильюша, Костя и Ваня. (Из их разговоров я узнал их имена и намерен
теперь же познакомить с ними читателя.)
Неточные совпадения
А
теперь я от себя прибавлю только то, что на другой
же день мы с Ермолаем чем свет отправились на охоту, а с охоты домой, что чрез неделю я опять зашел к Радилову, но не застал ни его, ни Ольги дома, а через две недели узнал, что он внезапно исчез, бросил мать, уехал куда-то с своей золовкой.
— Нет, старого времени мне особенно хвалить не из чего. Вот хоть бы, примером сказать, вы помещик
теперь, такой
же помещик, как ваш покойный дедушка, а уж власти вам такой не будет! да и вы сами не такой человек. Нас и
теперь другие господа притесняют; но без этого обойтись, видно, нельзя. Перемелется — авось мука будет. Нет, уж я
теперь не увижу, чего в молодости насмотрелся.
— Хорошо, похлопочу. Только ты смотри, смотри у меня! Ну, ну, не оправдывайся… Бог с тобой, Бог с тобой!.. Только вперед смотри, а то, ей-богу, Митя, несдобровать тебе, — ей-богу, пропадешь. Не все
же мне тебя на плечах выносить… я и сам человек не властный. Ну, ступай
теперь с Богом.
— Чем
же ты живешь
теперь? Жалованье получаешь?
Я добрался наконец до угла леса, но там не было никакой дороги: какие-то некошеные, низкие кусты широко расстилались передо мною, а за ними далёко-далёко виднелось пустынное поле. Я опять остановился. «Что за притча?.. Да где
же я?» Я стал припоминать, как и куда ходил в течение дня… «Э! да это Парахинские кусты! — воскликнул я наконец, — точно! вон это, должно быть, Синдеевская роща… Да как
же это я сюда зашел? Так далеко?.. Странно!
Теперь опять нужно вправо взять».
— Да, фершел, а без этого фершела ваша милость
теперь бы на кладбище гнила… И дернула
же меня нелегкая его вылечить, — прибавил он сквозь зубы.
Я уже имел честь представить вам, благосклонные читатели, некоторых моих господ соседей; позвольте
же мне
теперь, кстати (для нашего брата писателя всё кстати), познакомить вас еще с двумя помещиками, у которых я часто охотился, с людьми весьма почтенными, благонамеренными и пользующимися всеобщим уважением нескольких уездов.
— Как
же это, Ардалион Михайлыч, — начал я, — отчего ж эти деревья на другой
же год не срубили? Ведь за них
теперь против прежнего десятой доли не дадут.
Ты сама посуди! нам с барином нельзя
же здесь остаться;
теперь скоро зима, а в деревне зимой — ты сама знаешь — просто скверность.
— Я ничего не хочу, — продолжала она, всхлипывая и закрыв лицо обеими руками, — но каково
же мне
теперь в семье, каково
же мне? и что
же со мной будет, что станется со мной, горемычной? За немилого выдадут сиротиночку… Бедная моя головушка!
— Вот вы
теперь смотрите на меня, — продолжал он, поправив свой колпак, — и, вероятно, самих себя спрашиваете: как
же это я не заметил его сегодня?
— Э! э! э! э! — промолвил с расстановкой, как бы с оттяжкой, дьякон, играя перстами в бороде и озирая Чертопханова своими светлыми и жадными глазами. — Как
же так, господин? Коня-то вашего, дай Бог памяти, в минувшем году недельки две после Покрова украли, а
теперь у нас ноябрь на исходе.
— Значит, с лишком год с тех пор протек, а конь ваш, как тогда был серый в яблоках, так и
теперь; даже словно темнее стал. Как
же так? Серые-то лошади в один год много белеют.
— Что
же мы станем
теперь делать? Самые лучшие места впереди — на завтрашний день нам обещали шесть выводков…
Я не мог себе дать отчета, почему в этот раз я, сначала не разделявший подозрений Филофея, вдруг получил убеждение, что следом за нами ехали точно недобрые люди… Ничего нового не услыхал я: те
же бубенцы, тот
же стук ненагруженной телеги, то
же посвистывание, тот
же смутный гам… Но я
теперь уже не сомневался. Филофей не мог ошибиться!
Городничий. Я сам, матушка, порядочный человек. Однако ж, право, как подумаешь, Анна Андреевна, какие мы с тобой теперь птицы сделались! а, Анна Андреевна? Высокого полета, черт побери! Постой же,
теперь же я задам перцу всем этим охотникам подавать просьбы и доносы. Эй, кто там?
Неточные совпадения
Хлестаков. Да вот тогда вы дали двести, то есть не двести, а четыреста, — я не хочу воспользоваться вашею ошибкою; — так, пожалуй, и
теперь столько
же, чтобы уже ровно было восемьсот.
Хлестаков. Зачем
же? Ведь мне никакой нет
теперь в нем надобности.
Так вот как, Анна Андреевна, а? Как
же мы
теперь, где будем жить? здесь или в Питере?
Анна Андреевна. Ну да, Добчинский,
теперь я вижу, — из чего
же ты споришь? (Кричит в окно.)Скорей, скорей! вы тихо идете. Ну что, где они? А? Да говорите
же оттуда — все равно. Что? очень строгий? А? А муж, муж? (Немного отступя от окна, с досадою.)Такой глупый: до тех пор, пока не войдет в комнату, ничего не расскажет!
— Да чем
же ситцы красные // Тут провинились, матушка? // Ума не приложу! — // «А ситцы те французские — // Собачьей кровью крашены! // Ну… поняла
теперь?..»