Неточные совпадения
— Да оно всегда
так бывает:
кто сам мелко плавает, тот и задирает.
И вот чему удивляться надо: бывали у нас и
такие помещики, отчаянные господа, гуляки записные, точно; одевались почитай что кучерами и сами плясали, на гитаре играли, пели и пили с дворовыми людишками, с крестьянами пировали; а ведь этот-то, Василий-то Николаич, словно красная девушка: все книги читает али пишет, а не то вслух канты произносит, — ни с
кем не разговаривает, дичится, знай себе по саду гуляет, словно скучает или грустит.
А на дворовой избе баба стряпуха,
так та, как только затемнело, слышь, взяла да ухватом все горшки перебила в печи: «
Кому теперь есть, говорит, наступило светопреставление».
— Поздно узнал, — отвечал старик. — Да что!
кому как на роду написано. Не жилец был плотник Мартын, не жилец на земле: уж это
так. Нет, уж какому человеку не жить на земле, того и солнышко не греет, как другого, и хлебушек тому не впрок, — словно что его отзывает… Да; упокой Господь его душу!
— Что
такое? На
кого ты жалуешься?
Ведь он
такой пес, собака, прости, Господи, мое прегрешенье, знает, на
кого налечь.
—
Кому же и знать, Николай Еремеич: вы здесь, можно сказать, первое лицо-с. Ну,
так как же-с? — продолжал незнакомый мне голос, — чем же мы порешим, Николай Еремеич? Позвольте полюбопытствовать.
Дикий-Барин (
так его прозвали; настоящее же его имя было Перевлесов) пользовался огромным влиянием во всем округе; ему повиновались тотчас и с охотой, хотя он не только не имел никакого права приказывать
кому бы то ни было, но даже сам не изъявлял малейшего притязания на послушание людей, с которыми случайно сталкивался.
Особенно поражала меня в нем смесь какой-то врожденной, природной свирепости и
такого же врожденного благородства, — смесь, которой я не встречал ни в
ком другом.
Она улыбнется, а у меня сердце
так и дрогнет, словно
кто пощекотит.
В одно прекрасное утро родилась на мой счет сплетня (
кто ее произвел на свет Божий, не знаю: должно быть, какая-нибудь старая дева мужеского пола, —
таких старых дев в Москве пропасть), родилась и принялась пускать отпрыски и усики, словно земляника.
— Ну, посуди, Лейба, друг мой, — ты умный человек:
кому, как не старому хозяину, дался бы Малек-Адель в руки! Ведь он и оседлал его, и взнуздал, и попону с него снял — вон она на сене лежит!.. Просто как дома распоряжался! Ведь всякого другого, не хозяина, Малек-Адель под ноги бы смял! Гвалт поднял бы
такой, всю деревню бы переполошил! Согласен ты со мною?
Чертопханов дрогнул… словно
кто рогатиной толкнул его против сердца. И в самом деле: серая масть-то ведь меняется! Как ему
такая простая мысль до сих пор в голову не пришла?
— Оно точно; и мешок был большой: на две недели бы хватило. Да
кто его знает! Прореха, что ль, в нем произошла, а только как есть нету дроби…
так, зарядов на десять осталось.
Как бы, я воображаю, все переполошились: «
Кто такой, что такое?» А лакей входит (вытягиваясь и представляя лакея):«Иван Александрович Хлестаков из Петербурга, прикажете принять?» Они, пентюхи, и не знают, что такое значит «прикажете принять».
Перечитывая эти записки, я убедился в искренности того,
кто так беспощадно выставлял наружу собственные слабости и пороки. История души человеческой, хотя бы самой мелкой души, едва ли не любопытнее и не полезнее истории целого народа, особенно когда она — следствие наблюдений ума зрелого над самим собою и когда она писана без тщеславного желания возбудить участие или удивление. Исповедь Руссо имеет уже недостаток, что он читал ее своим друзьям.
Неточные совпадения
Городничий. Да, и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или на другом каком языке… это уж по вашей части, Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда
кто заболел, которого дня и числа… Нехорошо, что у вас больные
такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда войдешь. Да и лучше, если б их было меньше: тотчас отнесут к дурному смотрению или к неискусству врача.
Городничий. Скажите!
такой просвещенный гость, и терпит — от
кого же? — от каких-нибудь негодных клопов, которым бы и на свет не следовало родиться. Никак, даже темно в этой комнате?
Бобчинский (Добчинскому). Вот это, Петр Иванович, человек-то! Вот оно, что значит человек! В жисть не был в присутствии
такой важной персоны, чуть не умер со страху. Как вы думаете, Петр Иванович,
кто он
такой в рассуждении чина?
О! я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что в самом деле? Я
такой! я не посмотрю ни на
кого… я говорю всем: «Я сам себя знаю, сам». Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш… (Поскальзывается и чуть-чуть не шлепается на пол, но с почтением поддерживается чиновниками.)
Анна Андреевна. Ну, да
кто он
такой? генерал?