Неточные совпадения
Бывало,
при какой-нибудь уже слишком унизительной сцене: лавочник ли придет и станет кричать на весь двор,
что ему уж надоело таскаться за своими же деньгами, собственные ли люди примутся в глаза бранить своих господ,
что вы, мол, за князья, коли сами с голоду в кулак свищете, — Ирина даже бровью не пошевельнет и сидит неподвижно, со злою улыбкою на сумрачном лице; а родителям ее одна эта улыбка горше всяких упреков, и чувствуют они себя виноватыми, без вины виноватыми перед этим существом, которому как будто с самого рождения дано было право на богатство, на роскошь, на поклонение.
— Je vous le dirai plus tard, — жеманно отвечала дама.
При весьма непривлекательной наружности она постоянно жеманилась и кривлялась; какой-то остряк сказал про нее,
что она"minaudait dans le vide"–"кривлялась в пустом пространстве".
— Пожалуй,
при теперешних обстоятельствах… Однако
что за разговор в Бадене, au Vieux Chateau!.
Сам Пищалкин рассказал, зевая,
что знал в Малороссии бабу, в которой
при смерти оказалось двадцать семь пудов с фунтами, и помещака, который за завтраком съедал трех гусей и осетра...
— А я, право, не знаю,
что сказать вам, Григорий Михайлыч. Я сошелся с госпожою Ратмировой довольно близко… но совершенно случайно и ненадолго. Я в ее мир не заглядывал, и
что там происходило — осталось для меня неизвестным. Болтали
при мне кое-что, да вы знаете, сплетня царит у нас не в одних демократических кружках. Впрочем, я и не любопытствовал. Однако я вижу, прибавил он, помолчав немного, — она вас занимает.
Сперва нашло на него оцепенение: долго не мог он выбиться из-под темного гнета одного и того же полусознанного, неясного ощущения; потом им овладел ужас
при мысли,
что будущность, его почти завоеванная будущность, опять заволоклась мраком,
что его дом, его прочный, только
что возведенный дом внезапно пошатнулся…
Вид рулетки, осанистых крупиэ, которых она — встреть она их в другом месте — наверное, приняла бы за министров, вид их проворных лопаточек, золотых и серебряных кучек на зеленом сукне, игравших старух и расписных лореток привел Капитолину Марковну в состояние какого-то немотствующего исступления; она совсем позабыла,
что ей следовало вознегодовать, — и только глядела, глядела во все глаза, изредка вздрагивая
при каждом новом возгласе…
То же самое продолжалось и перед Конверсационсгаузом, за столиком, около которого они уселись все четверо, с тою только разницей,
что при суетливом шуме толпы,
при громе и треске музыки молчание Литвинова казалось более понятным.
Наступило наконец время обеда. Музыка умолкла, толпа стала редеть. Капитолина Марковна сочувственно простилась с Суханчиковой. Великое она к ней возымела уважение, хоть и говорила потом своей племяннице,
что уж очень озлоблена эта особа; но зато все про всех ведает! А швейные машины действительно надо завести, как только отпразднуется свадьба. Потугин раскланялся; Литвинов повел своих дам домой.
При входе в гостипицу ему вручили записку: он отошел в сторону и торопливо сорвал куверт.
— Сядьте и вы, Григорий Михайлыч, — сказала она Литвинову, который стоял, как потерянный, у двери. — Я очень рада,
что еще раз вижусь с вами. Я сообщила тетушке ваше решение, наше общее решение, она вполне его разделяет и одобряет… Без взаимной любви не может быть счастья, одного взаимного уважения недостаточно (
при слове"уважение"Литвинов невольно потупился) и лучше расстаться прежде,
чем раскаиваться потом. Не правда ли, тетя?
— Я знаю,
что это нелегко, Ирина, я то же самое говорю тебе в моем письме… Я понимаю твое положение. Но если ты веришь в значение твоей любви для меня, если слова мои тебя убедили, ты должна также понять,
что я чувствую теперь
при виде твоих слез. Я пришел сюда как подсудимый и жду:
что мне объявят? Смерть или жизнь? Твой ответ все решит. Только не гляди на меня такими глазами… Они напоминают мне прежние, московские глаза.
— Ты напрасно этого боишься, — начал Литвинов, — я, должно быть, дурно выразился. Скука? Бездействие?
При тех новых силах, которые мне даст твоя любовь? О Ирина, поверь, в твоей любви для меня целый мир, и я сам еще не могу теперь предвидеть все,
что может развиться из него!
Литвинов отправился к банкиру и завел обиняком речь о том,
что нельзя ли,
при случае, занять денег; но банкиры в Бадене народ травленый и осторожный и в ответ на подобные обиняки немедленно принимают вид преклонный и увялый, ни дать ни взять полевой цветок, которому коса надрезала стебель; некоторые же бодро и смело смеются вам в лицо, как бы сочувствуя вашей невинной шутке.
Вслед за старушкой из двери залы гражданского отделения, сияя пластроном широко раскрытого жилета и самодовольным лицом, быстро вышел тот самый знаменитый адвокат, который сделал так, что старушка с цветами осталась не
при чем, а делец, давший ему 10 тысяч рублей, получил больше 100 тысяч. Все глаза обратились на адвоката, и он чувствовал это и всей наружностью своей как бы говорил: «не нужно никих выражений преданности», и быстро прошел мимо всех.
Неточные совпадения
Добчинский.
При мне-с не имеется, потому
что деньги мои, если изволите знать, положены в приказ общественного призрения.
Да если спросят, отчего не выстроена церковь
при богоугодном заведении, на которую назад тому пять лет была ассигнована сумма, то не позабыть сказать,
что начала строиться, но сгорела.
Анна Андреевна, жена его, провинциальная кокетка, еще не совсем пожилых лет, воспитанная вполовину на романах и альбомах, вполовину на хлопотах в своей кладовой и девичьей. Очень любопытна и
при случае выказывает тщеславие. Берет иногда власть над мужем потому только,
что тот не находится,
что отвечать ей; но власть эта распространяется только на мелочи и состоит в выговорах и насмешках. Она четыре раза переодевается в разные платья в продолжение пьесы.
В воротах с ними встретился // Лакей, какой-то буркою // Прикрытый: «Вам кого? // Помещик за границею, // А управитель
при смерти!..» — // И спину показал. // Крестьяне наши прыснули: // По всей спине дворового // Был нарисован лев. // «Ну, штука!» Долго спорили, //
Что за наряд диковинный, // Пока Пахом догадливый // Загадки не решил: // «Холуй хитер: стащит ковер, // В ковре дыру проделает, // В дыру просунет голову // Да и гуляет так!..»
«Слыхали, ну так
что ж?» // — В ней главный управляющий // Был корпуса жандармского // Полковник со звездой, //
При нем пять-шесть помощников, // А наш Ермило писарем // В конторе состоял.