Литвинов едва устоял на ногах, едва не бросился к ней… Но та волна, которой он отдался, взяла свое… Он
вскочил в вагон и, обернувшись, указал Ирине на место возле себя. Она поняла его. Время еще не ушло. Один только шаг, одно движение, и умчались бы в неведомую даль две навсегда соединенные жизни… Пока она колебалась, раздался громкий свист, и поезд двинулся.
Она шла быстрым шагом, не отставая, но поезд всё прибавлял и прибавлял хода, и в ту самую минуту, как окно спустилось, кондуктор оттолкнул ее и
вскочил в вагон.
Вот прозвучал и второй звонок: все уселись по местам; платформа пустеет, только изредка пробегают поездные, поправляя сигнальный шнур; вот и все двери вагонов заперты, и Катерина Астафьевна бежит вдоль решетки, проницая взором каждое окно, как вдруг ее кто-то толкнул и, перескочив за решетку, стремглав
вскочил в вагон.
Неточные совпадения
Через день он снова попал
в полосу необыкновенных событий. Началось с того, что ночью
в вагоне он сильнейшим толчком был сброшен с дивана, а когда ошеломленно
вскочил на ноги, кто-то хрипло закричал
в лицо ему:
Самгин, не желая, чтоб Судаков узнал его,
вскочил на подножку
вагона, искоса, через плечо взглянул на подходившего Судакова, а тот обеими руками вдруг быстро коснулся плеча и бока жандарма, толкнул его; жандарм отскочил, громко охнул, но крик его был заглушен свистками и шипением паровоза, — он тяжело вкатился на соседние рельсы и двумя пучками красноватых лучей отрезал жандарма от Судакова, который,
вскочив на подножку, ткнул Самгина
в бок чем-то твердым.
Через час листы уже летели
в толпу мальчишек, которые тотчас же ринулись во все стороны. Они шныряли под ногами лошадей,
вскакивали на ходу
в вагоны электрической дороги, через полчаса были уже на конце подземной дороги и
в предместьях Бруклина, — и всюду раздавались их звонкие крики:
Я
вскочил прямо с полотна на подножку второго министерского
вагона, где на счастье была не заперта дверь, и нырнул прямо
в уборную. Едва я успел захлопнуть дверь, как послышались голоса входящих
в вагон.
Среди толпы вьюном вился Яков Зарубин, вот он подбежал к Мельникову и, дёргая его за рукав, начал что-то говорить, кивая головой на
вагон. Климков быстро оглянулся на человека
в шапке, тот уже встал и шёл к двери, высоко подняв голову и нахмурив брови. Евсей шагнул за ним, но на площадку
вагона вскочил Мельников, он загородил дверь, втиснув
в неё своё большое тело, и зарычал: