Неточные совпадения
Марья Дмитриевна опять до того смешалась, что даже выпрямилась и руки развела. Паншин пришел ей на помощь и
вступил в разговор с Лаврецким. Марья Дмитриевна успокоилась, опустилась на спинку кресел и лишь изредка вставляла свое словечко; но при этом так жалостливо глядела на своего гостя, так значительно вздыхала и так уныло покачивала
головой, что тот, наконец, не вытерпел и довольно резко спросил ее: здорова ли она?
Лиза с испугом вытянула
голову и пошатнулась назад: она узнала его. Он назвал ее
в третий раз и протянул к ней руки. Она отделилась от двери и
вступила в сад.
Неточные совпадения
— Мне рассказала Китаева, а не он, он — отказался, —
голова болит. Но дело не
в этом. Я думаю — так: вам нужно
вступить в историю, основание: Михаил работает у вас, вы — адвокат, вы приглашаете к себе двух-трех членов этого кружка и объясняете им, прохвостам, социальное и физиологическое значение их дурацких забав. Так! Я — не могу этого сделать, недостаточно авторитетен для них, и у меня — надзор полиции; если они придут ко мне — это может скомпрометировать их. Вообще я не принимаю молодежь у себя.
Вступил в службу
в губернском городе; но
в больших комнатах казенного заведения у меня
голова разбаливалась, глаза тоже плохо действовали; другие кстати подошли причины… я вышел
в отставку.
Я бросился к губернатору — он отказался
вступать в это дело; председатель и советники уголовной палаты, испуганные вмешательством флигель-адъютанта, качали
головой.
Добрые люди винили меня за то, что я замешался очертя
голову в политические движения и предоставил на волю божью будущность семьи, — может, оно и было не совсем осторожно; но если б, живши
в Риме
в 1848 году, я сидел дома и придумывал средства, как спасти свое именье,
в то время как вспрянувшая Италия кипела пред моими окнами, тогда я, вероятно, не остался бы
в чужих краях, а поехал бы
в Петербург, снова
вступил бы на службу, мог бы быть «вице-губернатором», за «оберпрокурорским столом» и говорил бы своему секретарю «ты», а своему министру «ваше высокопревосходительство!».
Через несколько часов о Сережке уже никто
в доме не упоминает, а затем, чем дальше, тем глубже погружается он
в пучину забвения. Известно только, что Аксинья кормит его грудью и раза два приносила
в церковь под причастие. Оба раза, проходя мимо крестной матери, она замедляла шаг и освобождала
голову младенца от пеленок, стараясь обратить на него внимание «крестной»; но матушка оставалась равнодушною и
в расспросы не
вступала.