Неточные совпадения
Потом
она прибавила, грустно покачав головою, что у
ней только и осталось, что вот эта дочь да вот этот сын (
она указала на них поочередно пальцем); что дочь зовут Джеммой, а сына — Эмилием; что оба они очень хорошие и послушные дети — особенно Эмилио… («Я не послушна?» — ввернула тут дочь; «Ох, ты тоже республиканка!» — ответила
мать); что дела, конечно, идут теперь хуже, чем при муже, который по кондитерской части был великий мастер…
Джемма слушала
мать — и то посмеивалась, то вздыхала, то гладила
ее по плечу, то грозила
ей пальцем, то посматривала на Санина; наконец
она встала, обняла и поцеловала
мать в шею — «в душку», отчего та много смеялась и даже пищала.
Джемма тотчас принялась ухаживать за
нею, тихонько дула
ей на лоб, намочив его сперва одеколоном, тихонько целовала
ее щеки, укладывала
ей голову в подушки, запрещала
ей говорить — и опять
ее целовала. Потом, обратившись к Санину,
она начала рассказывать ему полушутливым, полутронутым тоном — какая у
ней отличная
мать и какая
она была красавица! «Что я говорю: была!
она и теперь — прелесть. Посмотрите, посмотрите, какие у
ней глаза!»
Та повиновалась, Джемма вскрикнула от восхищения (глаза у фрау Леноре были действительно очень красивы) — и, быстро скользнув платком по нижней, менее правильной части лица своей
матери, снова бросилась
ее целовать.
Та тоже притворялась, что борется с
матерью, и ласкалась к
ней — но не по-кошачьи, не на французский манер, а с той итальянской грацией, в которой всегда чувствуется присутствие силы.
Джемма проворно опустилась на скамейку возле
нее и уже не шевельнулась более, только изредка подносила палец одной руки к губам — другою
она поддерживала подушку за головою
матери — и чуть-чуть шикала, искоса посматривая на Санина, когда тот позволял себе малейшее движение.
Джемма хотела остаться с
матерью, но та
ее, как говорится, прогнала.
Эмиль выбежал навстречу Санину — он более часа караулил его приход — и торопливо шепнул ему на ухо, что
мать ничего не знает о вчерашней неприятности и что даже намекать на
нее не следует, а что его опять посылают в магазин!!. но что он туда не пойдет, а спрячется где-нибудь!
— Это точно, — соглашалась с
нею мать.
«Джемма!» — мелькнуло у него в голове… но дама оказалась
ее матерью — фрау Леноре.
— Да… да… но
она тоже ангел.
Она вас послушается. Вы придете, придете скоро? О мой милый русский друг! — Фрау Леноре порывисто встала со стула и так же порывисто обхватила голову сидевшего перед
ней Санина. — Примите благословение
матери — и дайте мне воды!
«Вот, — подумал он, — вот теперь завертелась жизнь! Да и так завертелась, что голова кругом пошла». Он и не попытался взглянуть внутрь себя, понять, что там происходит: сумятица — и баста! «Выдался денек! — невольно шептали его губы. — Бедовая… говорит
ее мать… И я должен
ей советовать —
ей?! И что советовать?!»
А Санин в свою очередь расспрашивал Эмиля об его отце, о
матери, вообще об их семейных делах, всячески стараясь не упоминать имени Джеммы — и думая только о
ней.
Она ограничивалась тем, что терпеливо ухаживала за
матерью, которая сначала и
ее отталкивала…
Как женщина практическая и как
мать, фрау Леноре почла также своим долгом подвергнуть Санина разнообразным вопросам, и Санин, который, отправляясь утром на свидание с Джеммой, и в помыслах не имел, что он женится на
ней, — правда, он ни о чем тогда не думал, а только отдавался влечению своей страсти, — Санин с полной готовностью и, можно сказать, с азартом вошел в свою роль, роль жениха, и на все расспросы отвечал обстоятельно, подробно, охотно.
Удостоверившись, что он настоящий, природный дворянин, и даже несколько удивившись тому, что он не князь, фрау Леноре приняла серьезный вид и — «предупредила его заранее», что будет с ним совершенно бесцеремонно откровенна, потому что к этому принуждает
ее священная обязанность
матери! — на что Санин отвечал, что он от
нее иного не ожидал, и сам
ее убедительно просит — не щадить его!
Джемма бросилась целовать свою
мать… Казалось, только теперь
она вздохнула свободно — и удручавшая
ее тяжесть спала с
ее души.
Он застал
ее в кондитерской комнате, вместе с
матерью. Фрау Леноре, перегнувши спину, измеряла небольшим складным футом промежуток между окнами. Увидя Санина,
она выпрямилась и весело приветствовала его, не без маленького замешательства, однако.
Джемма извещала Санина, что у
ней пять человек детей — четыре сына и одна восемнадцатилетняя дочь, невеста, фотографию которой
она ему посылает, так как
она, по общему суждению, весьма похожа на свою
мать.
Сюда! за мной! скорей! скорей! // Свечей побольше, фонарей! // Где домовые? Ба! знакомые всё лица! // Дочь, Софья Павловна! страмница! // Бесстыдница! где! с кем! Ни дать ни взять она, // Как
мать ее, покойница жена. // Бывало, я с дражайшей половиной // Чуть врознь — уж где-нибудь с мужчиной! // Побойся бога, как? чем он тебя прельстил? // Сама его безумным называла! // Нет! глупость на меня и слепота напала! // Всё это заговор, и в заговоре был // Он сам, и гости все. За что я так наказан!..
Неточные совпадения
Дорога многолюдная // Что позже — безобразнее: // Все чаще попадаются // Избитые, ползущие, // Лежащие пластом. // Без ругани, как водится, // Словечко не промолвится, // Шальная, непотребная, // Слышней всего
она! // У кабаков смятение, // Подводы перепутались, // Испуганные лошади // Без седоков бегут; // Тут плачут дети малые. // Тоскуют жены,
матери: // Легко ли из питейного // Дозваться мужиков?..
Как в ноги губернаторше // Я пала, как заплакала, // Как стала говорить, // Сказалась усталь долгая, // Истома непомерная, // Упередилось времечко — // Пришла моя пора! // Спасибо губернаторше, // Елене Александровне, // Я столько благодарна
ей, // Как
матери родной! // Сама крестила мальчика // И имя Лиодорушка — // Младенцу избрала…
Пишут ко мне, что, по смерти
ее матери, какая-то дальняя родня увезла
ее в свои деревни.
Правдин (Митрофану). Негодница! Тебе ли грубить
матери? К тебе
ее безумная любовь и довела
ее всего больше до несчастья.
Стародум(в сторону). Вот черты лица
ее матери. Вот моя Софья.