Неточные совпадения
…
Часу во втором ночи он вернулся
в свой кабинет. Он выслал слугу, зажегшего свечки, и, бросившись
в кресло около камина, закрыл лицо обеими руками.
Санин взял место
в «бейвагене» [
В добавочной (прицепной) повозке (нем. Beiwagen).]; но дилижанс отходил только
в одиннадцатом
часу вечера.
Зашел посмотреть Даннекерову Ариадну, которая ему понравилась мало, посетил дом Гете, из сочинений которого он, впрочем, прочел одного «Вертера» — и то во французском переводе; погулял по берегу Майна, поскучал, как следует добропорядочному путешественнику; наконец,
в шестом
часу вечера, усталый, с запыленными ногами, очутился
в одной из самых незначительных улиц Франкфурта.
Когда Санин
часа полтора спустя вернулся
в кондитерскую Розелли, его там приняли как родного.
Четверть
часа спустя Санин, Клюбер и Эмиль
в этой самой карете торжественно подкатили к крыльцу кондитерской.
К двенадцати
часам вся компания вернулась
в Соден,
в лучший тамошний трактир.
Тогда г-н фон Рихтер, все так же запинаясь, спросил, с кем,
в котором
часу и
в котором месте придется ему вести нужные переговоры?
Тот бережно положил его
в боковой карман — и, еще раз повторив: «Через
час!» — направился было к дверям; но круто повернул назад, подбежал к Санину, схватил его руку — и, притиснув ее к своему жабо, подняв глаза к небу, воскликнул...
Панталеоне встал, посмотрел на
часы, поправил свой кок и поспешно засунул
в башмак болтавшуюся из-под панталон тесемку. Молодой подпоручик вошел, все такой же красный и смущенный.
Прение между г-ми секундантами несколько раз становилось бурным; оно продолжалось более
часа и завершилось наконец следующими условиями: «Стреляться барону фон Дöнгофу и господину де Санину на завтрашний день,
в десять
часов утра,
в небольшом лесу около Ганау, на расстоянии двадцати шагов; каждый имеет право стрелять два раза по знаку, данному секундантами; пистолеты без шнеллера и не нарезные».
Эмиль выбежал навстречу Санину — он более
часа караулил его приход — и торопливо шепнул ему на ухо, что мать ничего не знает о вчерашней неприятности и что даже намекать на нее не следует, а что его опять посылают
в магазин!!. но что он туда не пойдет, а спрячется где-нибудь!
Так прошел весь этот длинный день, ни оживленно, ни вяло — ни весело, ни скучно. Держи себя Джемма иначе — Санин… как знать? не совладал бы с искушением немного порисоваться — или просто поддался бы чувству грусти перед возможной, быть может, вечной разлукой… Но так как ему ни разу не пришлось даже поговорить с Джеммой, то он должен был удовлетвориться тем, что
в течение четверти
часа, перед вечерним кофе, брал минорные аккорды на фортепиано.
— Тоже благородное сердце, — пробормотал Панталеоне, но Санин угрюмо взглянул на него… Старик уткнулся
в угол кареты. Он сознавал свою вину; да, сверх того, он с каждым мгновеньем все более изумлялся: неужели это он взаправду сделался секундантом, и лошадей он достал, и всем распорядился, и мирное свое обиталище покинул
в шесть
часов утра? К тому же ноги его разболелись и заныли.
Лесок,
в котором долженствовало происходить побоище, находился
в четверти мили от Ганау. Санин с Панталеоне приехали первые, как он предсказывал; велели карете остаться на опушке леса и углубились
в тень довольно густых и частых деревьев. Им пришлось ждать около
часу.
Почти на том же самом месте дороги, где
часа два тому назад они настигли Эмиля, — он снова выскочил из-за дерева и с радостным криком на губах, помахивая картузом над головою и подпрыгивая, бросился прямо к карете, чуть-чуть не попал под колеса и, не дожидаясь, чтобы лошади остановились, вскарабкался через закрытые дверцы — и так и впился
в Санина.
В сопровождении своих двух спутников взбирался он по лестнице во второй этаж — как вдруг из темного коридорчика проворными шагами вышла женщина: лицо ее было покрыто вуалью; она остановилась перед Саниным, слегка пошатнулась, вздохнула трепетно, тотчас же побежала вниз на улицу — и скрылась, к великому изумлению кельнера, который объявил, что «эта дама более
часа ожидала возвращения господина иностранца».
Несколько
часов сряду он спал беспробудно. Потом ему стало грезиться, что он опять дерется на дуэли, что
в качестве противника стоит перед ним г-н Клюбер, а на елке сидит попугай, и этот попугай Панталеоне, и твердит он, щелкая носом: раз-раз-раз! раз-раз-раз!
Джемма сидела на скамейке, близ дорожки, и из большой корзины, наполненной вишнями, отбирала самые спелые на тарелку. Солнце стояло низко — был уже седьмой
час вечера — и
в широких косых лучах, которыми оно затопляло весь маленький садик г-жи Розелли, было больше багрянца, чем золота. Изредка, чуть слышно и словно не спеша, перешептывались листья, да отрывисто жужжали, перелетывая с цветка на соседний цветок, запоздалые пчелы, да где-то ворковала горлинка — однообразно и неутомимо.
Действительно: фрау Леноре показалась на пороге двери, ведущей из дома
в сад. Нетерпение ее разбирало: она не могла усидеть на месте. По ее расчету, Санин давным-давно должен был окончить свое объяснение с Джеммой, хотя его беседа с нею не продолжалась и четверти
часа.
На другой день,
в восемь
часов утра, Эмиль, с Тартальей на сворке, отъявился к Санину.
Вернувшись к себе
в гостиницу, Санин нашел записку от Джеммы. Она назначала ему свидание — на следующий день,
в семь
часов утра,
в одном из публичных садов, со всех сторон окружающих Франкфурт.
В пять
часов Санин проснулся,
в шесть уже был одет,
в половине седьмого расхаживал по публичному саду,
в виду небольшой беседки, о которой Джемма упомянула
в своей записке.
От Франкфурта до Висбадена теперь по железной дороге менее
часа езды;
в то время экстра-почта поспевала
часа в три.
— А! у этой!.. Стой! Там вещи
в карете, все вынь сам и внеси. А ты, Дмитрий Павлович, — прибавил Полозов, — возьми себе комнату да через три четверти
часа и приходи. Пообедаем вместе.
Прогулка Санина с Марьей Николаевной, беседа Санина с Марьей Николаевной продолжалась
час с лишком. И ни разу они не останавливались — все шли да шли по бесконечным аллеям парка, то поднимаясь
в гору и на ходу любуясь видом, то спускаясь
в долину и укрываясь
в непроницаемую тень — и все рука с рукой. Временами Санину даже досадно становилось: он с Джеммой, с своей милой Джеммой никогда так долго не гулял… а тут эта барыня завладела им — и баста!
А
в три
часа я вас ожидаю… de pied ferme [Непременно (фр.).].
Четыре
часа спустя Марья Николаевна и Санин,
в сопровождении дремавшего на седле грума, возвратились
в Висбаден,
в гостиницу. Г-н Полозов встретил свою супругу,
в руках письмо к управляющему. Вглядевшись
в нее попристальнее, он, однако, выразил на лице своем некоторое неудовольствие — и даже пробормотал...
А
в тот же день, два
часа спустя, Санин
в своей комнате стоял перед нею, как потерянный, как погибший…
Неточные совпадения
Ляпкин-Тяпкин, судья, человек, прочитавший пять или шесть книг, и потому несколько вольнодумен. Охотник большой на догадки, и потому каждому слову своему дает вес. Представляющий его должен всегда сохранять
в лице своем значительную мину. Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом и сапом — как старинные
часы, которые прежде шипят, а потом уже бьют.
Жандарм. Приехавший по именному повелению из Петербурга чиновник требует вас сей же
час к себе. Он остановился
в гостинице.
Так как я знаю, что за тобою, как за всяким, водятся грешки, потому что ты человек умный и не любишь пропускать того, что плывет
в руки…» (остановясь), ну, здесь свои… «то советую тебе взять предосторожность, ибо он может приехать во всякий
час, если только уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито…
Случается, к недужному // Придешь: не умирающий, // Страшна семья крестьянская //
В тот
час, как ей приходится // Кормильца потерять!
Оно и правда: можно бы! // Морочить полоумного // Нехитрая статья. // Да быть шутом гороховым, // Признаться, не хотелося. // И так я на веку, // У притолоки стоючи, // Помялся перед барином // Досыта! «Коли мир // (Сказал я, миру кланяясь) // Дозволит покуражиться // Уволенному барину //
В останные
часы, // Молчу и я — покорствую, // А только что от должности // Увольте вы меня!»