В тот же день вернулся я с уложенным чемоданом в город Л. и поплыл в Кёльн. Помню, пароход уже отчаливал, и я мысленно прощался с этими улицами, со всеми этими местами, которые я уже никогда не должен был позабыть, — я увидел Ганхен. Она сидела возле берега на скамье. Лицо ее было бледно, но не грустно; молодой красивый парень стоял с ней рядом и, смеясь, рассказывал ей что-то; а на другой стороне Рейна маленькая моя мадонна
все так же печально выглядывала из темной зелени старого ясеня.
Неточные совпадения
Петух на высокой готической колокольне блестел бледным золотом;
таким же золотом переливались струйки по черному глянцу речки; тоненькие свечки (немец бережлив!) скромно теплились в узких окнах под грифельными кровлями; виноградные лозы таинственно высовывали свои завитые усики из-за каменных оград; что-то пробегало в тени около старинного колодца на трехугольной площади, внезапно раздавался сонливый свисток ночного сторожа, добродушная собака ворчала вполголоса, а воздух
так и ластился к лицу, и липы пахли
так сладко, что грудь поневоле
все глубже и глубже дышала, и слово...
— Это Ася ее нашла, — отвечал Гагин, — ну-ка, Ася, — продолжал он, — распоряжайся. Вели
все сюда подать. Мы станем ужинать на воздухе. Тут музыка слышнее. Заметили ли вы, — прибавил он, обратясь ко мне, — вблизи иной вальс никуда не годится — пошлые, грубые звуки, — а в отдаленье, чудо!
так и шевелит в вас
все романтические струны.
— Да, да, — подхватил он со вздохом, — вы правы;
все это очень плохо и незрело, что делать! Не учился я как следует, да и проклятая славянская распущенность берет свое. Пока мечтаешь о работе,
так и паришь орлом: землю, кажется, сдвинул бы с места — а в исполнении тотчас слабеешь и устаешь.
От него, несмотря на его шляпу а la Van Dyck и блузу,
так и веяло мягким, полуизнеженным, великорусским дворянином, а она не походила на барышню; во
всех ее движениях было что-то неспокойное: этот дичок недавно был привит, это вино еще бродило.
— Покойница Татьяна Васильевна, —
так докладывал мне Яков, стоя у двери с закинутыми назад руками, — во
всем были рассудительны и не захотели батюшку вашего обидеть. Что, мол, я вам за жена? какая я барыня?
так они говорить изволили, при мне говорили-с.
— Я не должна была сделать вам
такой вопрос, не правда ли? Извините меня, я привыкла болтать
все, что мне в голову входит. Оттого-то я и боюсь говорить.
— Нет, не
такая, — возразила она неторопливым и глухим голосом. — Но это ничего. Я нехорошо спала,
всю ночь думала.
— Я воображаю, что я скоро умру; мне иногда кажется, что
все вокруг меня со мною прощается. Умереть лучше, чем жить
так… Ах! не глядите
так на меня; я, право, не притворяюсь. А то я вас опять бояться буду.
Настало молчание. Я продолжал держать ее руку и глядел на нее. Она по-прежнему
вся сжималась, дышала с трудом и тихонько покусывала нижнюю губу, чтобы не заплакать, чтобы удержать накипавшие слезы… Я глядел на нее: было что-то трогательно-беспомощное в ее робкой неподвижности: точно она от усталости едва добралась до стула и
так и упала на него. Сердце во мне растаяло…
«Что я
такое говорю?» — думал я про себя, и мысль, что я безнравственный обманщик, что Гагин знает о нашем свидании, что
все искажено, обнаружено, —
так и звенела у меня в голове.
Когда несколько минут спустя фрау Луизе вошла в комнату — я
все еще стоял на самой середине ее, уж точно как громом пораженный. Я не понимал, как могло это свидание
так быстро,
так глупо кончиться — кончиться, когда я и сотой доли не сказал того, что хотел, что должен был сказать, когда я еще сам не знал, чем оно могло разрешиться…
Так легкое испарение ничтожной травки переживает
все радости и
все горести человека — переживает самого человека.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ему
всё бы только рыбки! Я не иначе хочу, чтоб наш дом был первый в столице и чтоб у меня в комнате
такое было амбре, чтоб нельзя было войти и нужно бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах, как хорошо!
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да
все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться, что
так замешкались.
Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Городничий. Нет, черт возьми, когда уж читать,
так читать! Читайте
всё!
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые
так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и не завесть его? только, знаете, в
таком месте неприлично… Я и прежде хотел вам это заметить, но
все как-то позабывал.
Как бы, я воображаю,
все переполошились: «Кто
такой, что
такое?» А лакей входит (вытягиваясь и представляя лакея):«Иван Александрович Хлестаков из Петербурга, прикажете принять?» Они, пентюхи, и не знают, что
такое значит «прикажете принять».