Буду составлять лекции и даже вперед проходить предметы, так что на первом курсе буду первым и напишу диссертацию;
на втором курсе уже вперед буду знать все, и меня могут перевести прямо в третий курс, так что я восемнадцати лет кончу курс первым кандидатом с двумя золотыми медалями, потом выдержу на магистра, на доктора и сделаюсь первым ученым в России… даже в Европе я могу быть первым ученым…
Неточные совпадения
Мы позволяли себе опаздывать, приходить ко
второму блюду, пить вино в стаканах (чему подавал пример сам St.-Jérôme), разваливаться
на стуле, вставать не дообедав и тому подобные вольности.
Мне было досадно и оскорбительно, во-первых, то, что никто не ответил
на наш поклон, а во-вторых, то, что меня, видимо, соединяли с Икониным в одно понятие экзаменующихся и уже предубеждены против меня за рыжие волосы Иконина.
Все шло отлично до латинского экзамена. Подвязанный гимназист был первым, Семенов —
вторым, я — третьим. Я даже начинал гордиться и серьезно думать, что, несмотря
на мою молодость, я совсем не шутка.
Второго рода любовь — любовь самоотверженная, заключается в любви к процессу жертвования собой для любимого предмета, не обращая никакого внимания
на то, хуже или лучше от этих жертв любимому предмету.
Так мы проболтали до
вторых петухов, и бледная заря уже глядела в окно, когда Дмитрий перешел
на свою постель и потушил свечку.
Второй род подразделялся еще
на людей собственно не comme il faut и простой народ.
Отцу было сорок восемь лет, когда он во
второй раз женился
на Авдотье Васильевне Епифановой.
По подразделению людей
на comme il faut и не comme il faut они принадлежали, очевидно, ко
второму разряду и вследствие этого возбуждали во мне не только чувство презрения, но и некоторой личной ненависти, которую я испытывал к ним за то, что, не быв comme il faut, они как будто считали меня не только равным себе, но даже добродушно покровительствовали меня.
Действительно, тот самый Семенов с седыми волосами, который в первый экзамен меня так обрадовал тем, что
на вид был хуже меня, и который, выдержав
вторым вступительный экзамен, первый месяц студенчества аккуратно ходил
на лекции, закутил еще до репетиций и под конец курса уже совсем не показывался в университете.
С начала курса в шайке кутил, главою которых был Зухин, было человек восемь. В числе их сначала были Иконин и Семенов, но первый удалился от общества, не вынесши того неистового разгула, которому они предавались в начале года,
второй же удалился потому, что ему и этого казалось мало. В первые времена все в нашем курсе с каким-то ужасом смотрели
на них и рассказывали друг другу их подвиги.
Так, например, он говорит, что на первом градоначальнике была надета та самая голова, которую выбросил из телеги посланный Винтергальтера и которую капитан-исправник приставил к туловищу неизвестного лейб-кампанца;
на втором же градоначальнике была надета прежняя голова, которую наскоро исправил Байбаков, по приказанию помощника городничего, набивши ее, по ошибке, вместо музыки вышедшими из употребления предписаниями.
На второй и третий день шли дела о суммах дворянских и о женской гимназии, не имевшие, как объяснил Сергей Иванович, никакой важности, и Левин, занятый своим хождением по делам, не следил за ними.
—
На втором полотне все краски обесцвечены, фигурки уже не крылаты, а выпрямлены; струистость, дававшая впечатление безумных скоростей, — исчезла, а главное в том, что и картина исчезла, осталось нечто вроде рекламы фабрики красок — разноцветно тусклые и мертвые полосы.
Неточные совпадения
А бабам
на Руси // Три петли: шелку белого, //
Вторая — шелку красного, // А третья — шелку черного, // Любую выбирай!..
Ободренный успехом первого закона, Беневоленский начал деятельно приготовляться к изданию
второго. Плоды оказались скорые, и
на улицах города тем же таинственным путем явился новый и уже более пространный закон, который гласил тако:
Такое разнообразие мероприятий, конечно, не могло не воздействовать и
на самый внутренний склад обывательской жизни; в первом случае обыватели трепетали бессознательно, во
втором — трепетали с сознанием собственной пользы, в третьем — возвышались до трепета, исполненного доверия.
"Несмотря
на добродушие Менелая, — говорил учитель истории, — никогда спартанцы не были столь счастливы, как во время осады Трои; ибо хотя многие бумаги оставались неподписанными, но зато многие же спины пребыли невыстеганными, и
второе лишение с лихвою вознаградило за первое…"
Между тем новый градоначальник оказался молчалив и угрюм. Он прискакал в Глупов, как говорится, во все лопатки (время было такое, что нельзя было терять ни одной минуты) и едва вломился в пределы городского выгона, как тут же,
на самой границе, пересек уйму ямщиков. Но даже и это обстоятельство не охладило восторгов обывателей, потому что умы еще были полны воспоминаниями о недавних победах над турками, и все надеялись, что новый градоначальник во
второй раз возьмет приступом крепость Хотин.