Сквозь всю эту путаницу и притворство, как я теперь вспоминаю, во мне, однако, было что-то вроде таланта, потому что часто музыка делала на меня до слез сильное впечатление, и те вещи, которые
мне нравились, я кое-как умел сам без нот отыскивать на фортепьяно; так что, ежели бы тогда кто-нибудь научил меня смотреть на музыку, как на цель, как на самостоятельное наслаждение, а не на средство прельщать девиц быстротой и чувствительностью своей игры, может быть, я бы сделался действительно порядочным музыкантом.
Неточные совпадения
Те добродетельные мысли, которые мы в беседах перебирали с обожаемым другом моим Дмитрием, чудесным Митей, как
я сам с собою шепотом иногда называл его, еще
нравились только моему уму, а не чувству. Но пришло время, когда эти мысли с такой свежей силой морального открытия пришли
мне в голову, что
я испугался, подумав о том, сколько времени
я потерял даром, и тотчас же, в ту же секунду захотел прилагать эти мысли к жизни, с твердым намерением никогда уже не изменять им.
Несмотря на то, что мысль о возможности составить себе правила на все обстоятельства жизни и всегда руководиться ими
нравилась мне, казалась чрезвычайно простою и вместе великою, и
я намеревался все-таки приложить ее к жизни,
я опять как будто забыл, что это нужно было делать сейчас же, и все откладывал до такого-то времени.
Я чувствовал, что взгляд его был совокупно обращен на
меня и Иконина и что в нас не
понравилось ему что-то (может быть, рыжие волосы Иконина), потому что он сделал, глядя опять-таки на обоих нас вместе, нетерпеливый жест головой, чтоб мы скорее брали билеты.
К великому удивлению моему, Иконин не только прочел, но и перевел несколько строк с помощью профессора, который ему подсказывал. Чувствуя свое превосходство перед таким слабым соперником,
я не мог не улыбнуться и даже несколько презрительно, когда дело дошло до анализа и Иконин по-прежнему погрузился в очевидно безвыходное молчание.
Я этой умной, слегка насмешливой улыбкой хотел
понравиться профессору, но вышло наоборот.
Приехав домой,
я почувствовал маленькую изжогу; но, не обратив на нее никакого внимания, занялся рассматриванием покупок, из которых картина так
мне не
понравилась, что
я не только не обделал ее в рамку и не повесил в своей комнате, как Володя, но даже тщательно спрятал ее за комод, где никто не мог ее видеть.
Porte-crayon дома
мне тоже не
понравился;
я положил его в стол, утешая себя, однако, мыслью, что это вещь серебряная, капитальная и для студента очень полезная.
Но уж слишком заметно было, что она занимает
меня, и поэтому она
мне не
понравилась.
Ивина, которую
я прежде раза два видал мельком, а теперь рассмотрел внимательно, очень
понравилась мне.
В этой привычке почему-то выражалось такое милое добродушие, что вслед за этим вздохом
я потерял к ней страх, и она даже
мне очень
понравилась.
«Неужели она… она? — подумал
я. — Неужели начинается?» Но
я скоро решил, что она не она и что еще не начинается. «Во-первых, она нехороша, — подумал
я, — да и она просто барышня, и с ней
я познакомился самым обыкновенным манером, а та будет необыкновенная, с той
я встречусь где-нибудь в необыкновенном месте; и потом
мне так
нравится это семейство только потому, что еще
я не видел ничего, — рассудил
я, — а такие, верно, всегда бывают, и их еще очень много
я встречу в жизни».
Полагая, что
я исполнил все, что требовали от
меня мой синий воротник и пуговицы, и что всем очень
понравился,
я находился в весьма приятном, самодовольном расположении духа...
Молодой человек этот после ни разу не был у нас, но
мне очень
нравилась его игра, поза за фортепьянами, встряхиванье волосами и особенно манера брать октавы левой рукой, быстро расправляя мизинец и большой палец на ширину октавы и потом медленно сводя их и снова быстро расправляя.
Нравились мне в этих романах и хитрые мысли, и пылкие чувства, и волшебные события, и цельные характеры: добрый, так уж совсем добрый; злой, так уж совсем злой, — именно так, как
я воображал себе людей в первой молодости;
нравилось очень, очень много и то, что все это было по-французски и что те благородные слова, которые говорили благородные герои,
я мог запомнить, упомянуть при случае в благородном деле.
Оперов особенно
понравился мне теми свободными мнениями, которые он высказывал о профессорах.
В барышне этой, как
я теперь вспоминаю, ровно ничего не было хорошего, и именно того хорошего, что
мне обыкновенно
нравилось.
Я старался казаться страстным, восторгался, ахал, делал страстные жесты, когда что-нибудь
мне будто бы очень
нравилось, вместе с тем старался казаться равнодушным ко всякому необыкновенному случаю, который видел или про который
мне рассказывали; старался казаться злым насмешником, не имеющим ничего святого, и вместе с тем тонким наблюдателем; старался казаться логическим во всех своих поступках, точным и аккуратным в жизни, и вместе с тем презирающим все материальное.
Я удивлялся, как ему не тяжело было постоянно принуждать себя и как несчастный Безобедов выдерживал свое неловкое положение.
Мне очень не
нравилась эта дружба.
Сначала эта простота
понравилась мне, но потом очень скоро, именно вследствие этой простоты,
я потерял последнее уважение, которое имел к ней.
Кроткого и честного Оперова
я уже знал; теперь же бойкий, необыкновенно умный Зухин, который, видимо, первенствовал в этом кружке, чрезвычайно
нравился мне.
Он, казалось, не думал о себе (что всегда
мне особенно
нравилось в людях), но видно было, что никогда ум его не оставался без работы.
Неточные совпадения
Хлестаков. Вы, как
я вижу, не охотник до сигарок. А
я признаюсь: это моя слабость. Вот еще насчет женского полу, никак не могу быть равнодушен. Как вы? Какие вам больше
нравятся — брюнетки или блондинки?
Хлестаков. Покорно благодарю.
Я сам тоже —
я не люблю людей двуличных.
Мне очень
нравится ваша откровенность и радушие, и
я бы, признаюсь, больше бы ничего и не требовал, как только оказывай
мне преданность и уваженье, уваженье и преданность.
Анна Андреевна. Тебе все такое грубое
нравится. Ты должен помнить, что жизнь нужно совсем переменить, что твои знакомые будут не то что какой-нибудь судья-собачник, с которым ты ездишь травить зайцев, или Земляника; напротив, знакомые твои будут с самым тонким обращением: графы и все светские… Только
я, право, боюсь за тебя: ты иногда вымолвишь такое словцо, какого в хорошем обществе никогда не услышишь.
Марья Антоновна. Фи, маменька, голубое!
Мне совсем не
нравится: и Ляпкина-Тяпкина ходит в голубом, и дочь Земляники тоже в голубом. Нет, лучше
я надену цветное.
Анна Андреевна. Но только какое тонкое обращение! сейчас можно увидеть столичную штучку. Приемы и все это такое… Ах, как хорошо!
Я страх люблю таких молодых людей!
я просто без памяти.
Я, однако ж, ему очень
понравилась:
я заметила — все на
меня поглядывал.