Теплота отношений к графине со стороны г-жи Ботт была действительно искусственная теплота оранжереи, хотя Конкордия Васильевна и не подозревала, что между ней и ее старшей подругой не существовало
взаимности чувств, что Надежда Николаевна была по натуре холодной, расчетливой эгоисткой.
Неточные совпадения
Я не мог надеяться на
взаимность, да и не думал о ней: душа моя и без того была преисполнена счастием. Я не понимал, что за
чувство любви, наполнявшее мою душу отрадой, можно было бы требовать еще большего счастия и желать чего-нибудь, кроме того, чтобы
чувство это никогда не прекращалось. Мне и так было хорошо. Сердце билось, как голубь, кровь беспрестанно приливала к нему, и хотелось плакать.
Не знала она и того, что рядом с этой страстью, на которую он сам напросился, которую она, по его настоянию, позволила питать, частию затем, что надеялась этой уступкой угомонить ее, частию повинуясь совету Марка, чтобы отводить его глаза от обрыва и вместе «проучить» слегка, дружески, добродушно посмеявшись над ним, — не знала она, что у него в душе все еще гнездилась надежда на
взаимность, на ответ, если не страсти его, то на
чувство женской дружбы, хоть чего-нибудь.
От этого у Тушина, тихо, пока украдкой от него самого, теплился, сквозь горе, сквозь этот хаос
чувств, тоски, оскорблений — слабый луч надежды, не на прежнее, конечно, полное, громадное счастье
взаимности, но на счастье не совсем терять Веру из виду, удержать за собой навсегда ее дружбу и вдалеке когда-нибудь, со временем, усилить ее покойную, прочную симпатию к себе и… и…
Конечно, ее внезапный отъезд из Москвы, почти нежное свидание с ним в Петербурге, ее письма, дышащие нежностью, давали ему много надежды на
взаимность, но все-таки это были одни только надежды — и если она не питает к нему ничего, кроме дружбы, так лучше вырвать из души и свое
чувство и жениться хоть на той же Юлии, которая, как он видел очень хорошо, всю жизнь будет боготворить его!
Я знал, что если бы я полюбил ее, то не посмел бы рассчитывать на такое чудо, как
взаимность, но это соображение меня не беспокоило. В моем скромном, тихом
чувстве, похожем на обыкновенную привязанность, не было ни ревности к Орлову, ни даже зависти, так как я понимал, что личное счастье для такого калеки, как я, возможно только в мечтах.