Неточные совпадения
Люди эти большею частью до такой степени, вследствие одурманения властью, потеряли представление о том, что есть то христианство, во имя которого они занимают свое положение, что все то, что есть в христианстве
христианского, представляется им сектантством; всё же то, что в писании как Ветхого, так и Нового Завета может быть перетолковано в
смысле антихристианском и языческом, они считают основанием христианства.
Довод этот неоснователен потому, что если мы позволим себе признать каких-либо людей злодеями особенными (ракà), то, во-первых, мы этим уничтожаем весь
смысл христианского учения, по которому все мы равны и братья как сыны одного отца небесного; во-вторых, потому, что если бы и было разрешено богом употреблять насилие против злодеев, то так как никак нельзя найти того верного и несомненного определения, по которому можно наверное узнать злодея от незлодея, то каждый человек или общество людей стало бы признавать взаимно друг друга злодеями, что и есть теперь; в-третьих, потому, что если бы и было возможно несомненно узнавать злодеев от незлодеев, то и тогда нельзя бы было в
христианском обществе казнить или калечить, или запирать в тюрьмы этих злодеев, потому что в
христианском обществе некому бы было исполнять это, так как каждому христианину, как христианину, предписано не делать насилия над злодеем.
Так что, как сведения, полученные мною после выхода моей книги о том, как не переставая понималось и понимается меньшинством людей
христианское учение в его прямом и истинном
смысле, так и критики на нее, и церковные и светские, отрицающие возможность понимать учение Христа в прямом
смысле, убедили меня в том, что тогда как, с одной стороны, никогда для меньшинства не прекращалось, но всё яснее и яснее становилось истинное понимание этого учения, так, с другой стороны, для большинства
смысл его всё более и более затемнялся, дойдя, наконец, до той степени затемнения, что люди прямо уже не понимают самых простых положений, самыми простыми словами выраженных в Евангелии.
Только рядом недоразумений, ошибок, односторонних разъяснений, исправляемых и дополняемых поколениями людей,
смысл христианского учения всё более и более уяснялся людям.
Заповеди же
христианские (заповедь любви не есть заповедь в тесном
смысле слова, а выражение самой сущности учения), пять заповедей нагорной проповеди — все отрицательные и показывают только то, чего на известной степени развития человечества люди могут уже не делать.
Таково одно недоразумение людей научных относительно значения и
смысла учения Христа; другое, вытекающее из этого же источника, состоит в замене
христианского требования любви к богу и служения ему любовью и служением людям — человечеству.
Научные люди теоретически учат тому, что жизнь осмысленная и добрая есть только жизнь служения всему человечеству, и в этом самом учении видят
смысл христианского учения; к этому учению сводят
христианское учение; для этого своего учения отыскивают подтверждение в
христианском учении, предполагая, что их учение и
христианское — одно и то же.
Но любви такой не может быть. Для нее нет никакого мотива.
Христианская любовь вытекает только из
христианского жизнепонимания, по которому
смысл жизни состоит в любви и служении богу.
Только
христианское учение во всем его значении, давая новый
смысл жизни, разрешает его.
Жизнепонимание общественное входило в сознание людей веками, тысячелетиями, проходило через разные формы и теперь уже взошло для человечества в область бессознательного, передаваемого наследственностью, воспитанием и привычкой; и потому оно кажется нам естественным. Но 5000 лет тому назад оно казалось людям столь же неестественным и страшным, как им теперь кажется учение
христианское в его настоящем
смысле.
Но тем-то и отличается
христианское исповедание от языческого, что оно требует от человека не известных внешних отрицательных действий, а ставит его в иное, чем прежде, отношение к людям, из которого могут вытекать самые разнообразные, не могущие быть вперед определенными поступки, и потому христианин не может обещаться не только исполнять чью-либо другую волю, не зная, в чем будут состоять требования этой воли, не может повиноваться изменяющимся законам человеческим, но не может и обещаться что-либо определенное делать в известное время или от чего-либо в известное время воздержаться, потому что он не может знать, чего и в какое время потребует от него тот
христианский закон любви, подчинение которому составляет
смысл его жизни.
Отказывающиеся от общей присяги отказываются потому, что обещаться в повиновении властям, т. е. людям, предающимся насилиям, противно
смыслу христианского учения; отказываются от присяги в судах потому, что клятва прямо запрещена Евангелием.
По учению Христа человек, который видит
смысл жизни в той области, в которой она несвободна, в области последствий, т. е. поступков, не имеет истинной жизни. Истинную жизнь, по
христианскому учению, имеет только тот, кто перенес свою жизнь в ту область, в которой она свободна, — в область причин, т. е. познания и признания открывающейся истины, исповедания ее, и потому неизбежно следующего, — как воз за лошадью, исполнения ее.
Неточные совпадения
Он и был твердо уверен в своей правоте, как не может не быть уверен в правоте здравого
смысла всякий образованный человек нашего времени, который знает немного историю, знает происхождение религии вообще и о происхождении и распадении церковно-христианской религии.
Соблазном была не только теократия в средневековом
смысле слова, но и
христианские государства, которые всегда бывали
христианскими лишь символически, а не реально, и компрометировали христианство.
Рациональные онтологические учения об отношениях между Богом и человеком нестерпимы, такие построения имеют лишь педагогически-социальный
смысл для
христианской общины.
Но, после явления Христа, мессианизм в древнееврейском
смысле становится уже невозможным для
христианского мира.
Ставится вопрос, в каком
смысле и в какой степени возможен мессианизм
христианский, мессианизм после явления Христа — Мессии?