Неточные совпадения
И поэтому, как для того, чтобы вернее обеспечить
жизнь, собственность, свободу,
общественное спокойствие и частное благо людей, так и для того, чтобы исполнить волю того, кто есть царь царствующих и господь господствующих, мы от всей души принимаем основное учение непротивления злу злом, твердо веруя, что это учение, отвечая всем возможным случайностям и выражая волю бога, в конце концов должно восторжествовать над всеми злыми силами.
Человек языческий,
общественный признает
жизнь уже не в одном себе, но в совокупности личностей — в племени, семье, роде, государстве, и жертвует для этих совокупностей своим личным благом.
[То, что на этом
общественном или языческом жизнепонимании основываются столь разнообразные склады
жизни, как
жизнь племенная, семейная, родовая, государственная и даже теоретически представляемая позитивистами
жизнь человечества, это не нарушает единства этого жизнепонимания.
Человек божеского жизнепонимания признает
жизнь уже не в своей личности и не в совокупности личностей (в семье, роде, народе, отечестве или государстве), а в источнике вечной, неумирающей
жизни — в боге; и для исполнения воли бога жертвует и своим личным, и семейным, и
общественным благом. Двигатель его
жизни есть любовь. И религия его есть поклонение делом и истиной началу всего — богу.
Вся
жизнь историческая человечества есть не что иное, как постепенный переход от жизнепонимания личного, животного к жизнепониманию
общественному и от жизнепонимания
общественного к жизнепониманию божескому.
Все эти положения кажутся людям, стоящим на низшем жизнепонимании, выражением какого-то восторженного увлечения, не имеющего никакого прямого приложения к
жизни. А между тем эти положения так же строго вытекают из жизнепонимания христианского, как положение об отдаче своего труда для общего дела, о жертве своей
жизни для защиты отечества вытекает из жизнепонимания
общественного.
Первое недоразумение о неисполнимости учения состоит в том, что люди
общественного жизнепонимания, не понимая того способа, которым руководит людей христианское учение, и принимая христианское указание совершенства за правила, определяющие
жизнь, думают и говорят, что следование учению Христа невозможно, потому что полное исполнение требований этого учения уничтожает
жизнь.
Сущность
общественного жизнепонимания состоит в перенесении смысла своей личной
жизни в
жизнь совокупности личностей: племени, семьи, рода, государства. Перенесение это совершалось и совершается легко и естественно в первых своих формах, в перенесении смысла
жизни из своей личности в племя, семью. Перенесение же в род или народ уже труднее и требует особенного воспитания для этого; перенесение же сознания в государство уже составляет предел такого перенесения.
«Человек любит себя (свою животную
жизнь), любит семью, любит даже отечество. Отчего же бы ему не полюбить и человечество? Так бы это хорошо было. Кстати же это самое проповедует и христианство». Так думают проповедники позитивного, коммунистического, социалистического братства. Действительно это бы было очень хорошо, но никак этого не может быть, потому что любовь, основанная на личном и
общественном жизнепонимании, дальше любви к государству идти не может.
То же происходит и теперь в нашем человечестве при переходе, переживаемом нами, от языческого жизнепонимания к христианскому.
Общественный человек нашего времени приводится самою
жизнью к необходимости отречься от языческого понимания
жизни, не свойственного теперешнему возрасту человечества, и подчиниться требованиям христианского учения, истины которого, как бы они ни были извращены и перетолкованы, все-таки известны ему и одни представляют разрешение тех противоречий, в которых он путается.
«Неразумно, — говорит человек
общественный, — жертвовать благом своим, своей семьи, своего отечества для исполнения требований какого-то высшего закона, требующего от меня отречения от самых естественных и добрых чувств любви к себе, к своей семье, к родине, к отечеству, и, главное, опасно отвергать обеспечение
жизни, даваемое государственным устройством».
Но приходит время, когда, с одной стороны, смутное сознание в душе своей высшего закона любви к богу и ближнему, с другой — страдания, вытекающие из противоречий
жизни, заставляют человека отречься от жизнепонимания
общественного и усвоить новое, предлагаемое ему, разрешающее все противоречия и устраняющее страдания его
жизни, — жизнепонимание христианское. И время это пришло теперь.
Жизнепонимание
общественное потому и служило основанием религий, что в то время, когда оно предъявлялось людям, оно казалось им вполне непонятным, мистическим и сверхъестественным. Теперь, пережив уже этот фазис
жизни человечества, нам понятны разумные причины соединения людей в семьи, общины, государства; но в древности требования такого соединения предъявлялись во имя сверхъестественного и подтверждались им.
Точно так же и теперь христианское учение представляется людям
общественного или языческого миросозерцания в виде сверхъестественной религии, тогда как в действительности в нем нет ничего ни таинственного, ни мистического, ни сверхъестественного; а оно есть только учение о
жизни, соответствующее той степени материального развития, тому возрасту, в котором находится человечество и которое поэтому неизбежно должно быть принято им.
Придет время и приходит уже, когда христианские основы
жизни — равенства, братства людей, общности имуществ, непротивления злу насилием — сделаются столь же естественными и простыми, какими теперь нам кажутся основы
жизни семейной,
общественной, государственной.
Это-то и происходит в деле перехода человечества от одного возраста к другому, которое мы переживаем теперь. Человечество выросло из своего
общественного, государственного возраста и вступило в новый. Оно знает то учение, которое должно быть положено в основу
жизни этого нового возраста, но по инерции продолжает держаться прежних форм
жизни. Из этого несоответствия жизнепонимания с практикой
жизни вытекает ряд противоречий и страданий, отравляющих нашу
жизнь и требующих ее изменения.
Большинство, если не все образованные люди нашего времени бессознательно стараются удержать прежнее
общественное жизнепонимание, оправдывающее их положение, и скрыть от себя и людей несостоятельность его и, главное, необходимость усвоения того христианского жизнепонимания, которое разрушает весь строй существующей
жизни. Они стремятся поддержать порядки, основанные на
общественном жизнепонимании, но сами не верят в него, потому что оно отжито и в него нельзя уже верить.
Общественное жизнепонимание ведь состоит в том, что смысл
жизни переносится из личности в совокупность и последовательность их — в племя, в семью, род или государство.
По
общественному жизнепониманию предполагается, что, так как смысл
жизни заключается в совокупности личностей, то личности сами добровольно жертвуют своими интересами для интересов совокупности.
В самом деле: ведь смысл
общественного жизнепонимания состоит в том, что человек, сознавая жестокость борьбы личностей между собою и погибельность самой личности, переносит смысл своей
жизни в совокупности личностей.
Третьи, не признающие Христа богом, считают, что спасение людей произойдет через медленный, постепенный прогресс, при котором основы
жизни языческой заменятся понемногу основами свободы, равенства, братства, т. е. христианскими основами; четвертые, проповедующие
общественное переустройство, считают, что спасение произойдет тогда, когда посредством насильственного переворота люди будут принуждены к общности имущества, отсутствию правительств, коллективному, а не индивидуальному труду, т. е. к осуществлению одной из сторон христианского учения.
Посмотрите на частную
жизнь отдельных людей, прислушайтесь к тем оценкам поступков, которые люди делают, судя друг о друге, послушайте не только публичные проповеди и речи, но те наставления, которые дают родители и воспитатели своим воспитанникам, и вы увидите, что, как ни далека государственная,
общественная, связанная насилием
жизнь людей от осуществления христианских истин в частной
жизни, хорошими всеми и для всех без исключения и бесспорно считаются только христианские добродетели; дурными всеми и для всех без исключения и бесспорно считаются антихристианские пороки.
И правда, человеку
общественного жизнепонимания нельзя отказаться. Смысл его
жизни — благо его личности. Для его личности ему лучше покориться, и он покоряется.
Противоречия сознания и вследствие этого бедственность
жизни дошли до последней степени, дальше которой идти некуда.
Жизнь, построенная на началах насилия, дошла до отрицания тех самых основ, во имя которых она была учреждена. Устройство общества на началах насилия, имевшее целью обеспечение блага личного, семейного и
общественного, привело людей к полному отрицанию и уничтожению этих благ.
Освобождение происходит вследствие того, что, во-первых, христианин признает закон любви, открытый ему его учителем, совершенно достаточным для отношений людских и потому считает всякое насилие излишним и беззаконным, и, во-вторых, вследствие того, что те лишения, страдания, угрозы страданий и лишений, которыми
общественный человек приводится к необходимости повиновения, для христианина, при его ином понимании
жизни, представляются только неизбежными условиями существования, которые он, не борясь против них насилием, терпеливо переносит, как болезни, голод и всякие другие бедствия, но которые никак не могут служить руководством его поступков.
И так идет движение, всё убыстряясь и убыстряясь, расширяясь и расширяясь, как ком снега, до тех пор, пока не зарождается при этом согласное с новой истиной
общественное мнение и вся остальная масса людей уже не поодиночке, а вся сразу под давлением этой силы не переходит на сторону новой истины и не устанавливается сообразный с этой истиной новый склад
жизни.
То же и с той массой людей, которая всегда не один по одному, а всегда сразу под влиянием нового
общественного мнения переходит от одного устройства
жизни к другому. Масса эта всегда своей инертностью препятствует быстрым, не проверенным мудростью людской, частым переходам от одного устройства
жизни к другому и надолго удерживает всякую долгим опытом борьбы проверенную, вошедшую в сознание человечества истину.
Несправедливо потому, что люди, стоящие на низшей степени развития, те самые народы и люди, которых защитники существующего строя представляет помехой для осуществления христианского строя
жизни, это самые те люди, которые всегда сразу массами переходят на сторону истины, принятой
общественным мнением.
И потому перемена в
жизни человечества та, вследствие которой люди, пользующиеся властью, откажутся от нее и из людей, покоряющихся власти, не найдется более людей, желающих захватить ее, наступит не тогда только, когда все люди один по одному до последнего сознательно усвоят христианское жизнепонимание, а тогда, когда возникнет такое определенное и всем понятное христианское
общественное мнение, которое покорит себе всю ту инертную массу, не способную внутренним путем усвоять истины и по этому самому всегда подлежащую воздействию
общественного мнения.
Народы никогда не покоряли себе других народов одним насилием. Если народ, покорявший другой, стоял на низшей степени развития, то всегда повторялось то, что он не вводил насилием своего устройства
жизни, а, напротив, всегда сам подчинялся тому устройству
жизни, которое существовало в покоренном народе. Если чем покорен или близок к покорению какой-либо из подавляемых силою народов, то только
общественным мнением, а никак не насилием, которое, напротив, всё больше и больше возмущает народ.
Для покорения христианству диких людей внехристианского мира — всех зулусов, и манджуров, и китайцев, которых многие считают за диких, — и людей диких, живущих в среде христианского мира, есть только одно, одно средство: распространение среди этих народов христианского
общественного мнения, устанавливающегося только христианскою
жизнью, христианскими поступками, христианскими примерами.
То же и для тех так называемых преступников, живущих внутри наших обществ. Для того, чтобы покорить этих людей христианству, есть только одно-единственное средство: христианское
общественное мнение, которое может быть установлено среди этих людей только истинным христианским учением, подтвержденным истинным христианским примером
жизни.
Насилие, которое выставляется орудием поддержания христианского устройства
жизни, не только не производит этого действия, а, напротив, оно-то и препятствует
общественному устройству быть тем, чем оно могло и должно бы быть.
Общественное устройство таково, каково оно есть, не благодаря насилию, а несмотря на него.
Несправедливо это потому, что насилие не ограждает человечества, а, напротив, лишает человечество единственной возможности действительного ограждения себя установлением и распространением христианского
общественного мнения на существующее устройство
жизни.
А между тем, стоит только представить себе то, к чему дело идет и чему никто не может воспрепятствовать, что между людьми установилось с такою же силою и всеобщностью, как и языческое
общественное мнение,
общественное мнение христианское и заменило языческое, что большинство людей так же стыдится участия в насилии и пользовании им, как стыдятся теперь люди мошенничества, воровства, нищенства, трусости, и тотчас же само собой, без борьбы и насилия уничтожается это сложное и кажущееся столь могущественным устройство
жизни.
Правда, устройство
жизни в главных чертах остается всё таким же насильническим, каким оно было 1000 лет тому назад, и не только таким же, но в некоторых отношениях, особенно в приготовлениях к войне и в самых войнах, оно представляется даже более жестоким; но зарождающееся христианское
общественное мнение, то самое, которое при известной степени развития должно изменить всё языческое устройство
жизни, уже начинает действовать.
Не в силах расстаться с своими богатствами при
жизни, многие из них после смерти по завещаниям все-таки отказываются от них в пользу
общественных учреждений.
Кроме того, всякий закон
общественный есть закон, имеющий целью улучшение
жизни людей.
Бывают такие времена, подобные весне, когда старое
общественное мнение еще не разрушилось и новое еще не установилось, когда люди уже начинают обсуживать поступки свои и других людей на основании нового сознания, а между тем в
жизни по инерции, по преданию продолжают подчиняться началам, которые только в прежние времена составляли высшую степень разумного сознания, но которые теперь уже находятся в явном противоречии с ним.
Но удивительное дело: именно те люди, которые в наше время более всех других говорят, что заботятся об улучшении человеческой
жизни, и считаются руководителями
общественного мнения, утверждают, что этого-то и не нужно делать и что для улучшения положения людей существуют другие, более действительные средства.
Как бывает достаточно одного толчка для того, чтобы вся насыщенная солью жидкость мгновенно перешла бы в кристаллы, так, может быть, теперь достаточно самого малого усилия для того, чтобы открытая уже людям истина охватила бы сотни, тысячи, миллионы людей, — установилось бы соответствующее сознанию
общественное мнение, и вследствие установления его изменился бы весь строй существующей
жизни. И сделать это усилие зависит от нас.
Ведь теперь, после стольких веков тщетных стараний языческим устройством насилия обеспечить нашу
жизнь, казалось бы, не может не быть очевидным для всякого, что все направленные к этой цели усилия вносят только новые опасности в
жизнь и личную и
общественную, но никак не обеспечивают ее.