Дикарь признает жизнь только в себе, в своих личных желаниях. Благо его жизни сосредоточено в нем одном. Высшее благо для него есть наиполнейшее удовлетворение его похоти. Двигатель его жизни есть личное наслаждение. Религия его состоит в умилостивлении божества к своей личности и в поклонении воображаемым
личностям богов, живущим только для личных целей.
Неточные совпадения
Он не боится
бога и не уважает
личности человека.
По третьему жизнепониманию жизнь человека заключается и не в своей
личности и не в совокупности и последовательности
личностей, а в начале и источнике жизни — в
боге.
Человек божеского жизнепонимания признает жизнь уже не в своей
личности и не в совокупности
личностей (в семье, роде, народе, отечестве или государстве), а в источнике вечной, неумирающей жизни — в
боге; и для исполнения воли
бога жертвует и своим личным, и семейным, и общественным благом. Двигатель его жизни есть любовь. И религия его есть поклонение делом и истиной началу всего —
богу.
Но она, как ценность, не существует, если нет ее отношения к другим личностям, к
личности Бога, к личности другого человека, к сообществу людей.
Любовь определяется не отношением естественного к сверхъестественному, а отношением личности к личности, отношением личности человека к
личности Бога, отношением одного человека к личности другого человека.
Неточные совпадения
Томилин «беспощадно, едко высмеивал тонко организованную
личность, кристалл, якобы способный отразить спектры всех огней жизни и совершенно лишенный силы огня веры в простейшую и единую мудрость мира, заключенную в таинственном слове —
бог».
Если мы говорим в противоположность пантеистическому монизму, что
Бог есть
личность, то понимать это нужно совсем не в ограниченном и природно-человеческом смысле конкретного образа, с которым возможно для нас личное общение.
Весь мировой путь бытия есть сложное взаимодействие разных ступеней мировой иерархии индивидуальностей, творческое врастание одной иерархии в другую,
личности в нацию, нации в человечество, человечества в космос, космоса в
Бога.
Насчет же «Христова лжеподобия» и того, что он не удостоил назвать Христа
Богом, а назвал лишь «распятым человеколюбцем», что «противно-де православию и не могло быть высказано с трибуны истины и здравых понятий», — Фетюкович намекнул на «инсинуацию» и на то, что, собираясь сюда, он по крайней мере рассчитывал, что здешняя трибуна обеспечена от обвинений, «опасных для моей
личности как гражданина и верноподданного…» Но при этих словах председатель осадил и его, и Фетюкович, поклонясь, закончил свой ответ, провожаемый всеобщим одобрительным говором залы.
И после всего этого великий иконоборец испугался освобожденной
личности человека, потому что, освободив ее отвлеченно, он впал снова в метафизику, придал ей небывалую волю, не сладил с нею и повел на заклание
богу бесчеловечному, холодному
богу справедливости,
богу равновесия, тишины, покоя,
богу браминов, ищущих потерять все личное и распуститься, опочить в бесконечном мире ничтожества.