Но она, как ценность, не существует, если нет ее отношения к другим личностям, к
личности Бога, к личности другого человека, к сообществу людей.
Любовь определяется не отношением естественного к сверхъестественному, а отношением личности к личности, отношением личности человека к
личности Бога, отношением одного человека к личности другого человека.
Неточные совпадения
Личность же не рождается, она творится
Богом.
Это и значит, что существование
личности предполагает существование
Бога, ценность
личности предполагает верховную ценность
Бога.
Если нет
Бога как источника сверхличных ценностей, то нет и ценности
личности, есть лишь индивидуум, подчиненный родовой природной жизни.
М. Шелер пытается защитить понимание не только человека, но и
Бога как
личности тем, что различает
личность и «я». «Я» предполагает что-то вне себя, предполагает «не я».
Он хочет защитить этим веру в
Бога как
личность.
Бог как Абсолютное не есть
личность.
Бог же как
личность предполагает свое другое, другую
личность, есть любовь и жертва.
Для Бахофена пробуждение духа и
личности, т. е. начала солнечного и мужского и победа его над исконным господством матриархата, над первобытным космическим коммунизмом, над женской религией земли и подземных
богов, есть положительный космический процесс.
Человеческое существо, человеческая
личность творится
Богом, в вечности, во времени же человеческое существо рождается от человека.
В основе христианства лежит не отвлеченная и всегда бессильная идея добра, которая неизбежно является нормой и законом по отношению к человеку, а живое существо,
личность, личное отношение человека к
Богу и ближнему.
Выше же любви к ближнему, к человеку стоит лишь любовь к
Богу, который тоже есть конкретное существо,
личность, а не отвлеченная идея добра.
Смирение не только не есть отрицание
личности, но оно и есть обретение своей
личности, ибо
личность может быть найдена лишь в
Боге, а не в затверделой и закоренелой самости.
Нравственное суждение совершает не
личность, в свободе стоящая перед
Богом, а семья, класс, партия, национальность, вероисповедание и т. п.
Любовь есть всегда любовь к
личности, видение этой
личности в
Боге и утверждение вечной жизни этой
личности через излучающуюся энергию.
Для
Бога человеческая
личность есть цель, есть его Друг, от которого он ждет ответной любви и творческого подвига.
Личность не рождается от отца и матери,
личность творится
Богом.
Но в мире духовном нет замкнутой
личности,
личность соединена с
Богом, с другими
личностями, с космосом.
Пантеистическое растворение и исчезновение
личности в
Боге, конечно, отменяет идею ада, но оно означает отрицание
личности.
Дикарь признает жизнь только в себе, в своих личных желаниях. Благо его жизни сосредоточено в нем одном. Высшее благо для него есть наиполнейшее удовлетворение его похоти. Двигатель его жизни есть личное наслаждение. Религия его состоит в умилостивлении божества к своей личности и в поклонении воображаемым
личностям богов, живущим только для личных целей.
Неточные совпадения
Томилин «беспощадно, едко высмеивал тонко организованную
личность, кристалл, якобы способный отразить спектры всех огней жизни и совершенно лишенный силы огня веры в простейшую и единую мудрость мира, заключенную в таинственном слове —
бог».
Если мы говорим в противоположность пантеистическому монизму, что
Бог есть
личность, то понимать это нужно совсем не в ограниченном и природно-человеческом смысле конкретного образа, с которым возможно для нас личное общение.
Весь мировой путь бытия есть сложное взаимодействие разных ступеней мировой иерархии индивидуальностей, творческое врастание одной иерархии в другую,
личности в нацию, нации в человечество, человечества в космос, космоса в
Бога.
Насчет же «Христова лжеподобия» и того, что он не удостоил назвать Христа
Богом, а назвал лишь «распятым человеколюбцем», что «противно-де православию и не могло быть высказано с трибуны истины и здравых понятий», — Фетюкович намекнул на «инсинуацию» и на то, что, собираясь сюда, он по крайней мере рассчитывал, что здешняя трибуна обеспечена от обвинений, «опасных для моей
личности как гражданина и верноподданного…» Но при этих словах председатель осадил и его, и Фетюкович, поклонясь, закончил свой ответ, провожаемый всеобщим одобрительным говором залы.
И после всего этого великий иконоборец испугался освобожденной
личности человека, потому что, освободив ее отвлеченно, он впал снова в метафизику, придал ей небывалую волю, не сладил с нею и повел на заклание
богу бесчеловечному, холодному
богу справедливости,
богу равновесия, тишины, покоя,
богу браминов, ищущих потерять все личное и распуститься, опочить в бесконечном мире ничтожества.