Неточные совпадения
— Много наблюдений над людьми и лошадьми успел я сделать во время всех моих переходов из рук в руки. Дольше всего я
был у двух
хозяев: у князя, гусарского офицера, потом у старушки, жившей у Николы Явленного.
Хозяин и кучер
были похожи. И тот и другой ничего не боялись и никого не любили кроме себя, и за это все любили их. Феофан ходил в красной рубахе и плисовых штанах и поддевке. Я любил, когда он, бывало, в праздник, напомаженный, в поддевке, зайдет в конюшню и крикнет: «Ну, животина, забыла!» и толконет рукояткой вилок меня по ляжке, но никогда не больно, а только для шутки. Я тотчас же понимал шутку и, прикладывая ухо, щелкал зубами.
Был у нас вороной жеребец из пары. Меня по ночам запрягали и с ним. Полкан этот не понимал шуток, а
был просто зол как чорт. Я с ним рядом стоял, через стойло, и бывало серьезно грызся. Феофан не боялся его. Бывало, подойдет прямо, крикнет, кажется убьет — нет, мимо, и Феофан наденет оброть. Раз мы с ним в паре понесли вниз по Кузнецкому. Ни
хозяин, ни кучер не испугались, оба смеялись, кричали на народ и сдерживали и поворачивали, так никого и не задавили.
Возвращаясь домой в следующий вечер, табун наткнулся на
хозяина с гостем. Жулдыба, подходя к дому, покосилась на две мужские фигуры: один
был молодой
хозяин в соломенной шляпе, другой высокий, толстый, обрюзгший военный. Старуха покосилась на людей и, прижав, прошла подле него; остальные — молодежь — переполошились, замялись, особенно когда
хозяин с гостем нарочно вошли в середину лошадей, что-то показывая друг другу и разговаривая.
Они не могли рассмотреть всех лошадей на ходу.
Хозяин закричал Нестера; и старик, торопливо постукивая каблуками бока пегого, рысцой выбежал вперед. Пегий ковылял, припадая на одну ногу, но бежал так, что, видно
было, он ни в каком случае не стал бы роптать, даже ежели бы ему велели бежать так, насколько хватит силы, на край света. Он даже готов
был бежать навскачь и даже покушался на это с правой ноги.
— Вот лучше этой кобылы — я смело могу сказать, нет лошади в России, — сказал
хозяин, указывая на одну из кобыл. Гость похвалил.
Хозяин взволнованно заходил, забегал, показывал и рассказывал историю и породу каждой лошади. Гостю, очевидно,
было скучно слушать
хозяина, и он придумывал вопросы, чтобы
было похоже, что и он интересуется этим.
Хозяин держал в руках ящик особенных 10-ти летних сигар, каких ни у кого не
было по его словам, и сбирался похвастать ими перед гостем.
— Не
буду, — сказал
хозяин и продолжал рассказывать. Она встала,
хозяин остановил ее, обнял и поцеловал.
Серпуховской начал
было улыбаться, глядя на них и для них, ненатуральной улыбкой, но когда
хозяин встал и, обняв ее, вышел с ней до портьеры — лицо Никиты вдруг изменилось, он тяжело вздохнул, и на обрюзгшем лице его вдруг выразилось отчаяние. Даже злоба
была видна на нем.
Оба опять долго молчали.
Хозяин в голове перебирал, чем бы похвастаться перед гостем. Серпуховской придумывал, чем бы показать, что он не считает себя прогоревшим. Но у обоих мысли ходили туго, несмотря на то, что они старались подбодрять себя сигарами. «Что ж когда
выпить?» думал Серпуховской. «Непременно надо
выпить, а то с ним с тоски умрешь», думал
хозяин.
— Ну что ж, ты оставил Матье? — спросил
хозяин. Это
была содержанка, которая разорила Серпуховского.
Хозяин обрадовался случаю рассказать еще про завод, и он начал
было; но Серпуховской опять перебил его.
— Ну тогда не
было той резвости, — сказал
хозяин, пользуясь перерывом. — Я тебе скажу, что мои первые лошади стали ходить без…..
Засим, подошедши к столу, где была закуска, гость и
хозяин выпили как следует по рюмке водки, закусили, как закусывает вся пространная Россия по городам и деревням, то есть всякими соленостями и иными возбуждающими благодатями, и потекли все в столовую; впереди их, как плавный гусь, понеслась хозяйка.
Парaтов. Чтобы напоить хозяина, надо самому пить с ним вместе; а есть ли возможность глотать эту микстуру, которую он вином величает. А Робинзон — натура выдержанная на заграничных винах ярославского производства, ему нипочем. Он пьет да похваливает, пробует то одно, то другое, сравнивает, смакует с видом знатока, но без
хозяина пить не соглашается; тот и попался. Человек непривычный, много ль ему надо, скорехонько и дошел до восторга.
Хозяева были любезны. Пора назвать их: старика зовут Тсутсуй Хизе-но-ками-сама, второй Кавадзи Сойемон-но-ками… нет, не ками, а дзио-сами, это все равно: «дзио» и «ками» означают равный титул; третий Алао Тосан-но-ками-сама; четвертого… забыл, после скажу. Впрочем, оба последние приданы только для числа и большей важности, а в сущности они сидели с поникшими головами и молча слушали старших двух, а может быть, и не слушали, а просто заседали.
Неточные совпадения
Осип. Да, хорошее. Вот уж на что я, крепостной человек, но и то смотрит, чтобы и мне
было хорошо. Ей-богу! Бывало, заедем куда-нибудь: «Что, Осип, хорошо тебя угостили?» — «Плохо, ваше высокоблагородие!» — «Э, — говорит, — это, Осип, нехороший
хозяин. Ты, говорит, напомни мне, как приеду». — «А, — думаю себе (махнув рукою), — бог с ним! я человек простой».
Слуга. Да
хозяин сказал, что не
будет больше отпускать. Он, никак, хотел идти сегодня жаловаться городничему.
Осип. Да так; все равно, хоть и пойду, ничего из этого не
будет.
Хозяин сказал, что больше не даст обедать.
Правдин. Это мое дело. Чужое возвращено
будет хозяевам, а…
Стародум. Постой. Сердце мое кипит еще негодованием на недостойный поступок здешних
хозяев.
Побудем здесь несколько минут. У меня правило: в первом движении ничего не начинать.