Поутру мать говорит; «Ох, дров-то нет у меня!» А
отец говорит: «Топор есть?» — «Есть, да щербатый, плохой». Отец обулся, взял топор и вышел ыа двор. Я побежал за ним.
Мать дала нам каши и яиц, и мы стали есть. А мать говорит: «Ну, что же, — иструб?» А
отец говорит: «Купил: восемьдесят целковых, липовый, белый, как стекло. Вот дай срок, мужикам купим винца, они мне и свезут воскресным делом».
Неточные совпадения
Царь не дал ничего. Нищий сказал: «Царь, ты, видно, забыл, что бог всем один
отец; мы все братья, и нам всем делиться надо». Тогда царь остановился и сказал: «Ты правду
говоришь, мы братья и нам делиться надо», — и дал нищему золотую деньгу. Нищий взял золотую деньгу и сказал: «Ты мало дал; разве так делятся с братьями? Надо делить поровну. У тебя миллион денег, а ты мне дал одну». Тогда царь сказал: «То правда, что у меня миллион денег, а я тебе дал одну; но у меня и братьев столько же, сколько денег».
Солдат поглядел на меня и
говорит: «А
отца своего видал?» Я
говорю: «Он в солдатах, не видал».
Солдат и
говорит: «Ну, пойдем, проводи меня к Матрене, я ей письмо от
отца привез».
Солдат пошел со мной, да так скоро, что я бегом за ним не поспевал. Вот пришли мы в свой дом. Солдат помолился богу и
говорит: «Здравствуйте!» Потом разделся, сел на конник и стал оглядывать избу и
говорит: «Что ж, у вас семьи только-то?» Мать оробела и ничего не
говорит, только смотрит на солдата. Он и
говорит: «Где ж матушка?» — а сам заплакал. Тут мать подбежала к
отцу и стала его целовать. И я тоже взлез к нему на колени и стал его обшаривать руками. А он перестал плакать и стал смеяться.
А
отец и
говорит: «Это чья же молодая бабочка?» А мать засмеялась и
говорит: «Свою дочь не узнал».
Отец и
говорит: «Это что?» А мать
говорит: «Тебе вина».
Отец сдернул с крыши жердь, положил на колоду, взмахнул топором, живо перерубил и принес в избу и
говорит: «Ну, вот тебе и дрова, топи печь; а я нынче пойду — приищу купить избу да лесу на двор. Корову также купить надо».
Вот
отец помолился богу, поел хлебца, оделся и
говорит матери: «А есть яички свежие, так испеки в золе к обеду». И пошел со двора.
Я сел на печку и стал плакать, Тут
отец вошел в избу и
говорит: «О чем плачешь?» Я
говорю: «Я хотел за тобой бечь, а мать меня не пустила, да еще побила», — и еще пуще заплакал.
Отец засмеялся, подошел к матери и стал ее бить нарочно, а сам приговаривал: «Не бей Федьку, не бей Федьку!» Мать нарочно будто заплакала,
отец засмеялся и
говорит: «Вот вы с Федькой какие на слезы слабые, сейчас и плакать».
Отец говорил долго, но сын уже не слушал его, и с этого вечера народ встал перед ним в новом освещении, не менее туманном, чем раньше, но еще более страшноватом.
— Помилуй, князь, опомнись! — говорил он, хватая его за руку, — брось! Видишь, какая она! Как
отец говорю…
Неточные совпадения
Г-жа Простакова.
Говори, Митрофанушка. Как — де, сударь, мне не целовать твоей ручки? Ты мой второй
отец.
Еще
отец, нарочно громко заговоривший с Вронским, не кончил своего разговора, как она была уже вполне готова смотреть на Вронского,
говорить с ним, если нужно, точно так же, как она
говорила с княгиней Марьей Борисовной, и, главное, так, чтобы всё до последней интонации и улыбки было одобрено мужем, которого невидимое присутствие она как будто чувствовала над собой в эту минуту.
Казалось, очень просто было то, что сказал
отец, но Кити при этих словах смешалась и растерялась, как уличенный преступник. «Да, он всё знает, всё понимает и этими словами
говорит мне, что хотя и стыдно, а надо пережить свой стыд». Она не могла собраться с духом ответить что-нибудь. Начала было и вдруг расплакалась и выбежала из комнаты.
Левину хотелось
поговорить с ними, послушать, что они скажут
отцу, но Натали заговорила с ним, и тут же вошел в комнату товарищ Львова по службе, Махотин, в придворном мундире, чтобы ехать вместе встречать кого-то, и начался уж неумолкаемый разговор о Герцеговине, о княжне Корзинской, о думе и скоропостижной смерти Апраксиной.
Мать отстранила его от себя, чтобы понять, то ли он думает, что
говорит, и в испуганном выражении его лица она прочла, что он не только
говорил об
отце, но как бы спрашивал ее, как ему надо об
отце думать.