Неточные совпадения
Для того, чтобы жить доброй жизнью, нет надобности знать о том, откуда ты явился и что будет на том свете. Думай только о том, чего
хочет не твое тело, а твоя душа, и тебе не нужно будет знать ни о том, откуда ты явился, ни о том, что будет после смерти. Не нужно будет знать этого потому, что ты будешь испытывать то полное
благо, для которого не существуют вопросы ни о прошедшем, ни о будущем.
Хорошо при встрече с каждым человеком,
хотя бы он казался самым неприятным и противным тебе, вспомнить, что ты имеешь через этого человека возможность общения с тем духовным началом, которое живет в нем, в тебе и во всем мире, и потому не тяготиться этим общением, а быть благодарным за то, что имеешь это
благо.
Ты
хочешь доставить как можно большее удовольствие твоему телу. Но долго ли будет жить твое тело? Заботиться о
благе тела — это всё равно, что строить себе дом на льду. Какая радость может быть в такой жизни, какое спокойствие? Не опасаешься ли ты постоянно, что рано или поздно лед растает — рано или поздно придется тебе оставить смертное твое тело.
Нельзя заботиться зараз и о душе своей и о мирских
благах. Если
хочешь мирских
благ, — откажись от души; если
хочешь уберечь свою душу, — отрекись от мирских
благ. Иначе будешь только раздергиваться и не получишь ни того, ни другого.
Хотя только редкие люди могут вполне быть целомудренны, пусть всякий человек понимает и помнит, что он всегда может быть более целомудрен, чем он был прежде, и может вернуться к нарушенному целомудрию, и что чем больше приблизится человек к полному целомудрию, тем больше он получит сам для себя истинного
блага и тем более он будет в состоянии служить
благу ближних.
Если у человека глаза заболели и он ослеп, то ведь ты не скажешь, что его надо за это наказывать. Так почему же ты
хочешь наказать такого человека, который лишен того, что дороже глаз, лишен самого большого
блага — умения жить разумно? Не сердиться нужно на таких людей, а только жалеть их.
В индийском законе сказано так: как верно то, что зимою бывает холодно, а летом тепло, так же верно и то, что злому человеку бывает дурно, а доброму хорошо. Пусть никто не входит в ссору,
хотя бы он и был обижен и страдал, пусть не оскорбляет никого ни делом, ни словом, ни мыслью. Всё это лишает человека истинного
блага.
Нам дано ни с чем не сравнимое
благо жизни со всеми ее радостями. И мы говорим: мало радостей. Нам дают величайшие радости жизни — общение с людьми мира, а мы говорим: я
хочу отдельного
блага своего, своей семьи, своего народа.
Всех этих людей, как для их
блага, так и для
блага народа, можно просить только об одном: чтобы они заботились о себе, о своей душе и оставили бы в покое тот народ, которому они
хотят служить с таким усердием.
«Если я отнимаю у людей собственность, хватаю их от семьи, запираю, ссылаю, казню, если я убиваю людей чужого народа, разоряю их, стреляю в города по женщинам и детям, то я делаю это не потому, что
хочу этого, а только потому, что исполняю волю власти, которой я обещал повиноваться для
блага общего», — говорят подвластные.
Живя духовной жизнью, то есть заодно с богом, человек,
хотя и не может знать последствий своих поступков, знает наверное, что последствия эти будут
благие.
Если человек думает только о себе и ищет во всем своей выгоды, то он не может быть счастлив.
Хочешь жить для истинного своего
блага, жить для себя, живи для других.
Благо для него также встречать противоречия и упреки, когда о нем дурно думают, говорят,
хотя бы намерения его были чистыми и поступки правильны, ибо такой образ действий держит его в смирении и является противоядием пустой славе.
Ты
хочешь освобождения от грехов, и жизнь, ослабляя твое тело и его страсти, помогает тебе. От этого всегда бессознательно хочется вперед — уйти из тела, из отделенности. Положи свою жизнь в освобождении от грехов, — и болезни, старость, всякие телесные невзгоды, смерть будут
благом.
Никто не знает, что такое смерть, и, однако, все ее страшатся, считая ее величайшим злом,
хотя она может быть и величайшим
благом.
Нельзя сказать, чтобы служение богу составляло назначение жизни. Назначение жизни человека всегда есть и будет его
благо. Но так как бог
хотел дать
благо людям, то люди, достигая своего
блага, делают то, что
хочет от них бог, исполняют его волю.
«Иго мое
благо». Люди надевают на себя ярмо, не по ним сделанное, и впрягаются в воз не по их силам. Ярмо не по себе и воз не по силам, — это жизнь для
блага своего тела или для телесного
блага других людей.
Благо только во всё большем и большем сознании в себе бога. Только это ярмо сделано как раз по силам людей, и ему-то учит Иисус. Попробуйте и узнаете, как ладно и легко. Кто
захочет узнать, правду ли я говорю, пусть попытается делать то, что я говорю, — сказал Иисус.
Никто никогда не уставал делать себе добро. Но ведь самое большое добро — это то, чтобы делать то, чего душа
хочет, а душа всегда
хочет одного: любви от себя и к себе. Положи жизнь свою в этом увеличении любви, и ты увидишь, что
благо твое всегда в твоей власти.
Жизнь моя — не моя, и потому и целью ее не может быть только мое
благо: целью ее может быть только то, чего
хочет тот, кто послал меня в жизнь.
Хочет же он любви всех ко всем, того самого, в чем и мое и общее
благо.
Мы все в этой жизни как неуки-лошади, обратанные, введенные в хомут и оглобли. Сначала бьешься,
хочешь жить для себя, по своей воле, ломаешь оглобли, рвешь сбрую, но не уйдешь, умаешься. И только когда умаешься, забудешь о своей воле, подчинишься высшей воле и повезешь, — только тогда найдешь успокоение и
благо.
Неточные совпадения
Я
хотел бы, например, чтоб при воспитании сына знатного господина наставник его всякий день разогнул ему Историю и указал ему в ней два места: в одном, как великие люди способствовали
благу своего отечества; в другом, как вельможа недостойный, употребивший во зло свою доверенность и силу, с высоты пышной своей знатности низвергся в бездну презрения и поношения.
— Я нахожу, что ты прав отчасти. Разногласие наше заключается в том, что ты ставишь двигателем личный интерес, а я полагаю, что интерес общего
блага должен быть у всякого человека, стоящего на известной степени образования. Может быть, ты и прав, что желательнее была бы заинтересованная материально деятельность. Вообще ты натура слишком ргіmesautière, [импульсивная,] как говорят Французы; ты
хочешь страстной, энергической деятельности или ничего.
«Я, воспитанный в понятии Бога, христианином, наполнив всю свою жизнь теми духовными
благами, которые дало мне христианство, преисполненный весь и живущий этими
благами, я, как дети, не понимая их, разрушаю, то есть
хочу разрушить то, чем я живу. А как только наступает важная минута жизни, как дети, когда им холодно и голодно, я иду к Нему, и еще менее, чем дети, которых мать бранит за их детские шалости, я чувствую, что мои детские попытки с жиру беситься не зачитываются мне».
— Я не
хочу протекционной системы не для выгоды частных лиц, но для общего
блага — и для низших и для высших классов одинаково, — говорил он, поверх pince-nez глядя на Облонского. — Но они не могут понять этого, они заняты только личными интересами и увлекаются фразами.
А мы, их жалкие потомки, скитающиеся по земле без убеждений и гордости, без наслаждения и страха, кроме той невольной боязни, сжимающей сердце при мысли о неизбежном конце, мы не способны более к великим жертвам ни для
блага человечества, ни даже для собственного счастия, потому, что знаем его невозможность и равнодушно переходим от сомнения к сомнению, как наши предки бросались от одного заблуждения к другому, не имея, как они, ни надежды, ни даже того неопределенного,
хотя и истинного наслаждения, которое встречает душа во всякой борьбе с людьми или с судьбою…