Неточные совпадения
А между тем, признай только
люди эту основную истину христианства — единство в
людях духовного начала — и изменилась бы вся жизнь
людей и установились бы между
людьми такие
отношения, которые мы не можем представить себе теперь.
Жизнь человеческая была бы неперестающим благом, если бы суеверия, соблазны и грехи
людей не лишали их этого возможного и доступного им блага. Грех — это потворство телесным похотям; соблазны — это ложное представление
человека о своем
отношении к миру; суеверия — это принятое на веру ложное учение.
Так как в истинном христианском учении нет никаких оснований для учреждения брака, то
люди нашего христианского мира, не веря в церковные определения брака, чувствуя, что это учреждение не имеет основания в христианском учении, и вместе с тем не видя перед собою, закрытого церковным учением идеала Христа — полного целомудрия, остаются по
отношению брака без всякого руководства.
Для
людей, смотрящих на плотскую любовь как на удовольствие, рождение детей потеряло свой смысл и, вместо того чтобы быть целью и оправданием супружеских
отношений, стало помехой для приятного продолжения удовольствий, и потому и вне брака и в браке стало распространяться употребление средств, лишающих женщину возможности деторождения. Такие
люди лишают себя не только той единственной радости и искупления, которые даются детьми, но и человеческого достоинства и образа.
Не должны ли мы стремиться к такому устройству жизни, при котором возвышение по ступеням общественной лестницы будет не пленять, а страшить
людей, потому что такое возвышение лишает одного из главных благ жизни — одинакового
отношения ко всем
людям.
Выяснить своими усилиями свое
отношение к миру и держаться его, установить свое
отношение к
людям на основании вечного закона делания другому того, что хочешь, чтобы тебе делали, подавлять в себе те дурные страсти, которые подчиняют нас власти других
людей, не быть ничьим господином и ничьим рабом, не притворяться, не лгать, ни ради страха, ни выгоды, не отступать от требований высшего закона своей совести, — всё это требует усилий; вообразить же себе, что установление известных порядков каким-то таинственным путем приведет всех
людей, в том числе и меня, ко всякой справедливости и добродетели, и для достижения этого, не делая усилий мысли, повторять то, что говорят все
люди одной партии, суетиться, спорить, лгать, притворяться, браниться, драться, — всё это делается само собой, для этого не нужно усилия.
Но удивительное дело:
люди понимают
отношение звезд между собою, а этого не понимают. Отчего это? Оттого, что
люди верят в благодетельность насилия.
Не один Христос, но все мудрецы мира, и брамины, и буддисты, и таосисты, и мудрецы греческие, учили тому, что разумным
людям надо не злом, а добром платить за зло. Но те
люди, которые сами живут насилием, говорят, что этого нельзя, что от этого жизнь будет не лучше, а хуже. И они правы для себя, но не для насилуемых. В мирском
отношении для них действительно будет хуже, но для всех будет лучше.
А корень всех вопросов в том, чтò
люди считают пустой болтовней, потому что все эти вопросы, от вопроса борьбы капитала и труда до вопроса народностей и
отношений церкви и государства, всё это вопросы о том, есть ли случаи, когда
человек может и должен делать зло ближнему, или случаев таких нет и не может быть для разумного
человека.
Как назовем мы то, когда видим, что большое число
людей не только повинуются, но служат, не только подчиняются, но раболепствуют перед одним
человеком или перед немногими некоторыми
людьми, — и раболепствуют так, что не имеют ничего своего: ни имущества, ни детей, ни даже самой жизни, которые бы они считали своими, и терпят грабежи, жестокости не от войска, не от варваров, но от одного
человека, и не от Геркулеса или Самсона, но от
людей большей частью очень плохих в нравственном
отношении.
Государство издает столько законов, сколько
отношений между
людьми, которые должны быть определены.
Церковная вера учит не только тому, что покаяние согрешившего может очистить его, но тому, что молитвы других
людей могут содействовать его благу в этой жизни и в будущей. Один мальчик, ложась спать, просил няню продолжать игру с куклами, начатую им, пока он будет спать.
Отношение церковных
людей к богу такое же ребячье.
Люди будут жить дурно, будут спать, а за них будут молиться, будут продолжать игру.
Он состоит в том, что ребенку, спрашивающему у старших, живших прежде его и имевших возможность познать мудрость прежде живших
людей, о том, что такое этот мир и его жизнь и какое
отношение между тем и другим, — отвечают не то, что думают и знают эти старшие, а то, что думали
люди, жившие тысячи лет тому назад, и во что никто из взрослых
людей уже не верит и не может верить.
Молодой
человек! Отказывай себе в удовлетворении твоих желаний (в увеселениях, в роскоши и т. п.), если и не из намерения совсем отказаться от всего этого, то из желания иметь перед собой неперестающую возможность наслаждения. Такая бережливость по
отношению к твоему жизненному чувству сделает тебя, благодаря отсрочке наслаждения, в действительности богаче.
Главной помощью в борьбе этой служит
человеку то, что он может соединяться с разумной деятельностью всех живших до него мудрецов и святых
людей мира. Такое общение с мыслью прежде живших святых и мудрых
людей есть молитва, то есть повторение тех слов, которыми
люди эти выражали свое
отношение к своей душе, к другим
людям и к миру и началу его.
Хорошо изменять свою молитву, то есть выражение своего
отношения к богу.
Человек постоянно растет, изменяется, и потому должно изменяться и уясняться его
отношение к богу. Должна изменяться и молитва.
Чуть двигающийся столетний старичок, с слезящимися глазами, шамкает только одни и одни три слова: любите друг друга! В таком
человеке существование животное чуть брезжится, оно всё съедено новым
отношением к миру, новым живым существом, не умещающимся уже в существовании плотского
человека.
Только тогда и радостно умирать, когда устанешь от своей отделенности от мира, когда почувствуешь весь ужас отделенности и радость если не соединения со всем, то хотя бы выхода из тюрьмы здешней отделенности, где только изредка общаешься с
людьми перелетающими искрами любви. Так хочется сказать: — Довольно этой клетки. Дай другого, более свойственного моей душе,
отношения к миру. — И я знаю, что смерть даст мне его. А меня в виде утешения уверяют, что и там я буду личностью.