Неточные совпадения
22) Во-вторых, усилия эти во власти человека еще и потому, что они заключаются
не в совершении каких-либо могущих
быть неисполнимыми поступков, а только в воздержании, всегда возможном для человека: усилия воздержания от поступков, противных любви к ближнему и сознанию человеком в себе божественного
начала.
То же и с учениями о вере. Ложные учителя привлекают людей к доброй жизни тем, что пугают наказаниями и заманивают наградой на том свете, где никто
не был. Истинные же учителя учат только тому, что
начало жизни, любовь, само живет в душах людей и что хорошо тому, кто соединился с ним.
Миру во все стороны нет конца и
не может
быть: как бы ни
было что-нибудь далеко, за самым далеким
есть еще более далекое. То же и во времени: нет миру ни
начала, ни конца. За тем, что
было тысячи лет назад,
были еще тысячи и тысячи лет без конца. И потому ясно, что человеку никак нельзя понять, что такое вещественный мир теперь и что такое он
был и что
будет.
Если человек хочет отличиться от других богатством, почетом, чинами, то сколько бы он ни возвеличивался, ему никогда
не будет довольно, и он никогда
не будет спокоен и радостен. Если же он поймет, что в нем живет то божественное
начало, которое живет во всех людях, то он тотчас же станет и спокоен и радостен, в каком бы он ни
был положении, потому что
будет понимать, что в нем
есть то, что выше всего на свете.
Хорошо при встрече с каждым человеком, хотя бы он казался самым неприятным и противным тебе, вспомнить, что ты имеешь через этого человека возможность общения с тем духовным
началом, которое живет в нем, в тебе и во всем мире, и потому
не тяготиться этим общением, а
быть благодарным за то, что имеешь это благо.
Если человек поглубже подумает об этом и узнает, что думали об этом же мудрые люди мира, он поймет, что вещественный мир, который никогда
не начался и никогда
не кончится и которому нет и
не может
быть предела во все стороны,
не есть что-либо действительное, а
есть только наша мечта, и что поэтому-то что-то, от чего мы чувствуем себя отделенными,
есть нечто,
не имеющее ни
начала, ни конца ни по времени, ни по месту, а
есть нечто невещественное, духовное.
Человеку, пока он живет животной жизнью, кажется, что если он отделен от других людей, то это так и надо и
не может
быть иначе. Но как только человек
начнет жить духовно, так ему становится странно, непонятно, даже больно, зачем он отделен от других людей, и он старается соединиться с ними. А соединяет людей только любовь.
Когда
начал он считаться, приведен
был к нему некто, который должен
был ему десять тысяч талантов; а как он
не имел, чем заплатить, то государь его приказал продать его, и жену его, и детей, и всё, что он имел, и заплатить.
Единая истинная религия
не содержит в себе ничего, кроме законов, то
есть таких нравственных
начал, безусловную необходимость которых мы можем сами сознать и исследовать и которые мы сознаем нашим разумом.
Только когда мы совсем забудем то, чему учились, мы
начинаем истинно познавать. Я ни на волос
не приближусь к познанию предмета до тех пор, пока
буду смотреть на предмет так, как научили меня смотреть. Чтобы познать предмет, я должен подойти к нему, как к чему-то совершенно неизвестному.
И,
начиная с Каина вплоть до самого глубоко подлого человека наших дней, все, избравшие путь зла, слышат в глубине души голос осуждения, укора, голос,
не дающий им покоя, который вечно твердит им: зачем вы свернули с истинного пути? Вы могли, вы можете сделать усилие. Вы — деятели свободные, и в вашей власти
было и
есть коснеть в грехах или освобождаться от них.
Человек сотворен для того, чтобы мыслить; в этом всё его достоинство и вся его заслуга. Обязанность человека только в том, чтобы мыслить правильно. Порядок же мысли в том, чтобы
начинать с себя, своего творца и своей цели. А между тем о чем думают мирские люди? Никак
не об этом, а только о том, как повеселиться, как разбогатеть, как прославиться, как сделаться королем,
не думая о том, что такое значит
быть королем и что значит
быть человеком.
С этого и надо
начать: надо отрешиться от всего того, что нам
не принадлежит, отрешиться настолько, чтобы оно
не было нашим хозяином, отрешиться от всего, что нужно телу, отрешиться от любви к богатству, к славе, к должностям, почестям, отрешиться от своих детей, жены, братьев. Надо сказать себе, что всё это
не твоя собственность.
По учению Христа, как виноградари, живя в саду,
не ими обработанном, должны понимать и чувствовать, что они в неоплатном долгу перед хозяином, так точно и люди должны понимать и чувствовать, что со дня рождения и до смерти они всегда в неоплатном долгу перед кем-то, перед жившими до них, теперь живущими и имеющими жить, и перед тем, что
было,
есть и
будет началом всего.
Отречение от животного блага ради духовного
есть последствие изменения сознания, то
есть человек, признававший себя прежде только животным,
начинает признавать себя духовным существом. Если это изменение сознания совершилось, то то, что представлялось прежде лишением, страданием, представляется уже
не лишением и страданием, а только естественным предпочтением лучшего худшему.
И, видя это, человек
начинает не любить правду и
начинает придумывать такие рассуждения, по которым бы выходило, что он — то самое, чем ему хочется
быть.
В
начале жизни человек
не знает этого и думает, что жизнь его в его теле. Но чем больше он живет, тем больше он узнает, что настоящая его жизнь — в духе, а
не в теле. Вся жизнь человека в том, чтобы всё больше и больше узнавать это. Знание же дается нам легче и вернее всего страданиями тела. Так что именно страдания тела делают жизнь нашу такою, какою она должна
быть: духовною.
Человек,
не сознающий благодетельности страданий, еще
не начинал жить разумной, то
есть истинной, жизнью.
А душе
не может
быть ни
начала, ни конца, потому что она одна
есть.
Вся жизнь человеческая
есть ряд
не понятных ему, но подлежащих наблюдению изменений. Но
начало этих изменений, совершившихся при рождении, и конец их — совершающихся в смерти —
не подлежат даже и наблюдению.
Мы наверное знаем, что тело оставляется тем, что живило его, и перестает
быть отделенным от вещественного мира, соединяется с ним, когда в последние, предсмертные минуты духовное
начало оставляет тело. О том же, переходит ли духовное
начало, дававшее жизнь телу, в другую, опять ограниченную, форму жизни или соединяется с тем безвременным, внепространственным
началом, которое давало ему жизнь, мы ничего
не знаем и
не можем знать.