Но внемли: прежде начатия времен, когда не было бытию опоры и вся терялося в вечности и неизмеримости, все источнику сил возможно было, вся красота вселенныя существовала в его мысли, но действия не было,
не было начала.
Во всяком случае, то, что творится в нём,
не есть начало увлечения женщиной, это протест ума, оскорблённого столкновением, из которого он не вышел победителем, хотя его противник детски слаб. Нужно говорить с этой девушкой образами. Его обязанность — уничтожить её дикие понятия, разрушить все эти грубые и глупые фантазии, впитанные её мозгом. Нужно обнажить её ум от заблуждений, очистить, опустошить её душу, тогда она будет способна и вместить в себя истину.
Хорошо почаще вспоминать о том, что наша истинная жизнь не одна наружная, телесная, какую мы проживаем здесь, на земле, на наших глазах, но что вместе с этой жизнью есть в нас и другая, внутренняя жизнь, духовная, которой
не было начала и нет конца.
Неточные совпадения
«Скажи, служивый, рано ли // Начальник просыпается?» // —
Не знаю. Ты иди! // Нам говорить
не велено! — // (Дала ему двугривенный). // На то у губернатора // Особый
есть швейцар. — // «А где он? как назвать его?» // — Макаром Федосеичем… // На лестницу поди! — // Пошла, да двери заперты. // Присела я, задумалась, // Уж
начало светать. // Пришел фонарщик с лестницей, // Два тусклые фонарика // На площади задул.
Приходит немец: «Только-то?..» // И
начал нас по-своему, //
Не торопясь,
пилить.
Стародум. Постой. Сердце мое кипит еще негодованием на недостойный поступок здешних хозяев.
Побудем здесь несколько минут. У меня правило: в первом движении ничего
не начинать.
Вместе с Линкиным чуть
было не попались впросак два знаменитейшие философа того времени, Фунич и Мерзицкий, но вовремя спохватились и
начали вместе с Грустиловым присутствовать при"восхищениях"(см."Поклонение мамоне и покаяние").
Был, после
начала возмущения, день седьмый. Глуповцы торжествовали. Но несмотря на то что внутренние враги
были побеждены и польская интрига посрамлена, атаманам-молодцам
было как-то
не по себе, так как о новом градоначальнике все еще
не было ни слуху ни духу. Они слонялись по городу, словно отравленные мухи, и
не смели ни за какое дело приняться, потому что
не знали, как-то понравятся ихние недавние затеи новому начальнику.