Неточные совпадения
Самая большая
радость,
какую может узнать человек, это
радость познания в себе свободного, разумного, любящего и потому блаженного существа, познание в себе бога.
С
какой бы
радостью я обувал тебя, мыл бы твои ноги и целовал бы их, расчесывал бы тебе волосы, стирал бы тебе одежду, убирал бы твое жилище и приносил бы тебе молоко от моего стада!
Как вся вода вытечет из ведра, если в нем будет хоть одна дырочка, так и все
радости любви не удержатся в душе человека, если в нем будет нелюбовь хоть к одному человеку.
Если цель брака есть семья, то тот, кто захочет иметь много жен и мужей, может быть, получит много удовольствия, но ни в
каком случае не будет иметь главной
радости брака и оправдания брака — семьи.
Для людей, смотрящих на плотскую любовь
как на удовольствие, рождение детей потеряло свой смысл и, вместо того чтобы быть целью и оправданием супружеских отношений, стало помехой для приятного продолжения удовольствий, и потому и вне брака и в браке стало распространяться употребление средств, лишающих женщину возможности деторождения. Такие люди лишают себя не только той единственной
радости и искупления, которые даются детьми, но и человеческого достоинства и образа.
«В поте лица снеси хлеб твой». Это неизменный закон телесный.
Как женщине дан закон в муках родить, так мужчине дан закон труда. Женщина не может освободиться от своего закона. Если она усыновит не ею рожденного ребенка, это будет все-таки чужой ребенок, и она лишится
радости материнства. То же с трудами мужчин. Если мужчина ест хлеб, выработанный не им, он лишает себя
радости труда.
Человек,
как и всякое животное, так сотворен, что ему надо работать для того, чтобы не умереть от голода и холода. И работа эта,
как для всякого животного, так и для человека, не мучение, а
радость, если никто не мешает этой работе.
С
какими усилиями и грехами наживается и бережется богатство! А между тем только одну
радость можем мы получить от нажитого богатства.
Радость эта в том, чтоб, поняв всё зло богатства, отказаться от него.
Ребенок встречает другого ребенка,
какого бы он ни был сословия, веры и народности, одинаково доброжелательной, выражающей
радость, улыбкой. Взрослый же человек, который должен бы быть разумнее ребенка, прежде чем сойтись с человеком, уже соображает,
какого сословия, веры, народа тот человек, и, смотря по сословию, вере, народности, так или иначе обходится с ним. Недаром говорил Христос: будьте
как дети.
Лессинг говорил, что дает
радость человеку не самая истина, а усилие,
какое делает человек, чтобы добраться до нее. То же можно сказать и о добродетели:
радость, даваемая добродетелью, заключается в усилии, приближающем к ней.
Нравственное усилие и
радость сознания жизни чередуются так же,
как телесный труд и
радость отдыха. Без труда телесного нет и
радости отдыха; без усилия нравственного нет
радости сознания жизни.
Как только думаешь о последствиях своей деятельности, так чувствуешь свою слабость и ничтожность; а
как только подумаешь о том, что дело твое в том, чтобы делать сейчас волю пославшего, так чувствуешь свободу,
радость и силу.
Спокойствие, свобода,
радость жизни, бесстрашие смерти даются только тому, кто признает себя в этой жизни не чем иным,
как только работником хозяина.
Нет для души ничего благотворнее унижения, принимаемого с
радостью.
Как дождь теплый после яркого, иссушившего солнца самодовольства, освежает душу унижение, принятое со смирением.
Благо для человека переносить несчастья этой земной жизни, ибо это влечет его в священное уединение его сердца, где он находит себя
как бы изгнанником из своей родной земли и обязанным не доверяться никаким мирским
радостям.
Что делать, когда всё нас оставляет: здоровье,
радость, привязанность, свежесть чувства, память, способность к труду, когда нам кажется, что солнце холодеет, а жизнь
как будто теряет все свои прелести?
Для того, чтобы жить и не мучиться, надо надеяться на
радости впереди себя. А
какая же может быть надежда
радости, когда впереди только старость и смерть?
Как же быть? А так: чтобы полагать свою жизнь не в телесных благах, а в духовных, не в том, чтобы становиться ученее, богаче, знатнее, а в том, чтобы становиться всё добрее и добрее, любовнее и любовнее, всё больше и больше освобождаться от тела, — тогда и старость и смерть станут не пугалом и мучением, а тем самым, чего желаешь.
Люди боятся смерти и желают жить
как можно дольше. Но если смерть есть несчастье, то не всё ли равно умереть через 30 или через 300 лет? Много ли
радости для приговоренного к смерти в том, что товарищей его казнят через три дня, а его через 30 дней?
Как человек, не привыкший к роскоши, но случайно попавший в нее, с целью возвысить себя в глазах людей делает вид, что роскошь так привычна ему, что он не только не удивляется ей, но пренебрегает ею, так и неразумный человек, считая признаком возвышенного мировоззрения пренебрежение к
радостям жизни, делает вид, что жизнь ему надоела, что он может представить себе нечто гораздо лучшее.