Неточные совпадения
А если бог — любовь и пребывает в нас, то выучиться любви нетрудно. Надо только стараться
избавиться от того, что мешает любви,
избавиться от того, что не выпускает ее наружу. И только начни так делать — и скоро научишься самой важной и нужной на свете науке: любви к
людям.
Люди ищут богатства, а если бы они только знали, сколько добра теряют
люди, наживая богатство и живя в нем, они бы старались
избавиться от богатства с таким же усердием, с каким теперь стараются добиться его.
Мало того, что
люди этим путем
избавляются от сознания ответственности за совершаемые ими дела, они теряют нравственное сознание своей ответственности еще и оттого, что, складываясь в государственное устройство, они так продолжительно, постоянно и напряженно уверяют себя и других в том, что все они не одинаковые
люди, а
люди, различающиеся между собою, «как звезда
от звезды», что начинают искренно верить в это.
Трудно найти в наше время
человека, который за самые большие выгоды, деньги или даже для того, чтобы
избавиться от самой большой беды, решился бы убить беззащитного
человека. А между тем при смертных казнях самые кроткие, миролюбивые
люди признают необходимость убийства
людей и участвуют в них составлением законов, судами, военной службой. Отчего это? Оттого, что
люди эти подпали суеверию о том, что одни
люди могут распоряжаться жизнями других
людей.
Когда мы по душе хотим переговорить с
человеком о важном деле, мы стараемся сойтись с ним один на один, чтобы ничто не развлекало нас, не мешало нам. Как же общаться с богом, молиться при народе? Трудно при народе
избавиться от заботы о том, чтò обо мне подумают,
от пустословия,
от рассеяния. Особенно, когда собираются по праздникам. Оттого и сказано в евангелии...
Самоотречение освобождает
людей от грехов, смирение —
от соблазнов, правдивость —
от суеверий. Но для того, чтобы
человек мог отрекаться
от похотей тела, смиряться перед соблазнами гордости и проверять разумом запутывающие его суеверия, он должен делать усилия. Только усилиями сознания может
человек избавиться от грехов, соблазнов и суеверий, лишающих его блага.
Нельзя
избавиться от грехов, соблазнов и суеверий телесными усилиями.
Избавиться можно только усилиями мысли. Только мыслями можно приучить себя быть самоотверженным, смиренным, правдивым. Только когда в мыслях своих
человек будет стремиться к самоотречению, смирению, правдивости, только тогда он будет в силах бороться и на деле с грехами, соблазнами и суевериями.
Напрасно будет
человек стараться
избавиться от грехов, если только он не отречется
от своего тела, если не перестанет ставить требования тела выше требований души.
Как ни соблазнительна бывает ложь и все ее соблазны, бывает время, что ложь так замучает
человека, что
человек, уже не для того, чтобы искать истину, а только для того, чтобы
избавиться от всей, нераздельной с ложью, путаницы,
от которой он страдает, обращается к истине и в ней одной находит спасение.
Вскоре, столпившись на той же площадке, они зажужжали и заспорили снова… Микеша угадал: ямская община, нравственно побежденная в лице патриарха, уже сдалась, станочники наметили старую лодку с оборванным парусом, оценивали ее и разверстывали по душам этот непредвиденный расход… Станок, очевидно, спешил
избавиться от человека, который дошел до того, что уже не дорожит ничем и ничего не боится.
Первый был в восхищении, что
избавился от человека, которого боялся дядя его, которого он сам ненавидел за сходство фамилий, за физиономию, наружные и душевные качества и еще по какому-то смутному, непонятному чувству.
Неточные совпадения
В саду они наткнулись на мужика, чистившего дорожку. И уже не думая о том, что мужик видит ее заплаканное, а его взволнованное лицо, не думая о том, что они имеют вид
людей, убегающих
от какого-то несчастья, они быстрыми шагами шли вперед, чувствуя, что им надо высказаться и разубедить друг друга, побыть одним вместе и
избавиться этим
от того мучения, которое оба испытывали.
— На то дан
человеку разум, чтоб
избавиться от того, что его беспокоит, — сказала по-французски дама, очевидно довольная своею фразой и гримасничая языком.
«Едва ли в деревне есть
люди, которых она жалеет… Может быть, она выдвигает
людей вперед только для того, чтоб
избавиться от них… Играет на их честолюбии. Сознательно и бессознательно играет». Утешительно вспомнились рассказы Чехова и Бунина о мужиках…
Что ж особенного, если из этого унижения также могут выходить неиспорченными те, которым поможет счастливый случай
избавиться от него?» Вторую исповедь она слушала, уже не изумляясь тому, что девушка, ее делавшая, сохранила все благородные свойства
человека: и бескорыстие, и способность к верной дружбе, и мягкость души, — сохранила даже довольно много наивности.
Она сейчас же увидела бы это, как только прошла бы первая горячка благодарности; следовательно, рассчитывал Лопухов, в окончательном результате я ничего не проигрываю оттого, что посылаю к ней Рахметова, который будет ругать меня, ведь она и сама скоро дошла бы до такого же мнения; напротив, я выигрываю в ее уважении: ведь она скоро сообразит, что я предвидел содержание разговора Рахметова с нею и устроил этот разговор и зачем устроил; вот она и подумает: «какой он благородный
человек, знал, что в те первые дни волнения признательность моя к нему подавляла бы меня своею экзальтированностью, и позаботился, чтобы в уме моем как можно поскорее явились мысли, которыми облегчилось бы это бремя; ведь хотя я и сердилась на Рахметова, что он бранит его, а ведь я тогда же поняла, что, в сущности, Рахметов говорит правду; сама я додумалась бы до этого через неделю, но тогда это было бы для меня уж не важно, я и без того была бы спокойна; а через то, что эти мысли были высказаны мне в первый же день, я
избавилась от душевной тягости, которая иначе длилась бы целую неделю.