Неточные совпадения
2) Кроме того, что мы видим, слышим, ощупываем и про что знаем от людей, есть и такое, чего мы не видим, не слышим, не ощупываем и про что никто ничего не говорил нам, но что мы знаем лучше всего на свете. Это то, что
дает нам
жизнь и про что мы говорим «я».
28) Усилия самоотречения, смирения и правдивости, уничтожая в человеке препятствия к соединению любовью его души с другими существами и богом,
дают ему всегда доступное ему благо, и потому то, что представляется человеку злом, есть только указание того, что человек ложно понимает свою
жизнь и не делает того, что
дает ему свойственное ему благо. Зла нет.
Конфуций говорил: небо и земля велики, но они имеют цвет, образ, величину. В человеке же есть то, что думает обо всем, что есть и что не имеет ни цвета, ни образа, ни величины. Так что, если бы весь мир был мертв, то то, что есть в человеке, одно
давало бы
жизнь миру.
«Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово мое и верующий в пославшего меня имеет
жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в
жизнь. Истинно, истинно говорю вам: наступает время и настало уже, когда мертвые услышат глас сына божия и услышавши оживут. Ибо как отец имеет
жизнь в самом себе, так и сыну
дал иметь
жизнь в самом себе».
Душа и тело — вот что человек считает своим, о чем беспрестанно печется. Но надо знать, что настоящее «ты» — это не твое тело, а твоя душа. Помни это, вознеси душу свою выше плоти, соблюдай ее от всякой житейской грязи, не
давай плоти подавлять ее, — тогда хорошо проживешь
жизнь.
Все живые существа телами своими отделены друг от друга, но то, что
дает им
жизнь — одно и то же во всех.
И ответ на это
даст только тот человек, который исполняет волю того, кто послал его в
жизнь.
Бога мы не можем знать. Одно, что мы знаем про него, — это его закон, волю его, как сказано в евангелии. Из того, что мы знаем его закон, мы выводим то, что существует и тот, кто
дал закон, но его самого мы не можем знать. Мы знаем верно только то, что в
жизни мы должны исполнять данный нам богом закон и что наша
жизнь тем лучше, чем точнее мы исполняем его закон.
Только когда человек поймет всю непрочность и бедственность телесной
жизни, поймет он и всё то благо, какое
дает ему любовь.
Когда тебе тяжело, когда ты боишься людей, когда
жизнь твоя запуталась, скажи себе:
давай перестану заботиться о том, что со мною будет, буду любить всех тех, с кем схожусь, и больше ничего, а там будь что будет. Только попробуй жить так, и увидишь, как вдруг всё распутается, и тебе нечего будет ни бояться, ни желать.
Часто люди думают, что если они любят ближних, то они этим заслужили перед богом. А дело совсем напротив. Если любишь ближних, то не ты заслужил перед богом, а бог
дал тебе то, чего ты не заслужил,
дал самое большее благо в
жизни — любовь.
Одни люди полагают
жизнь в чревоугодии, другие — в половой похоти, третьи — во власти, четвертые — в славе людской, и на всё это тратят свои силы, а нужно всегда и всем людям только одно: растить душу. Только одно это
дает людям то истинное благо, такое благо, какого никто отнять не может.
И тогда-то люди, привыкшие служить своему телу, чтобы не отречься от прошедшей
жизни, придумывают соблазны и суеверия, которые
дают им возможность жить в грехах.
Несмышленый ребенок плачет и кричит, пока ему не
дадут того, что нужно его телу. Но как только ему
дали то, что нужно его телу, он успокаивается и ничего больше не просит. Но не то со взрослыми людьми, когда они полагают свою
жизнь не в духе, а в теле. Такие люди никогда не успокаиваются, им всегда еще чего-нибудь нужно.
Потакать телу,
давать ему лишнее, сверх того, что ему нужно, — большая ошибка уже потому, что от роскошной
жизни не прибавляется, а уменьшается удовольствие от еды, от отдыха, от сна, от одежды, от помещения.
Ручной труд, и особенно земледельческий, полезен не только для тела, но и для души. Людям, не работающим руками, бывает трудно здраво понимать вещи. Такие люди не переставая думают, говорят, слушают или читают. Уму нет отдыха, и ум раздражается и путается. Земледельческий же труд полезен человеку тем, что труд, кроме того отдыха, который он
дает ему, труд этот помогает человеку просто, ясно и разумно понимать положение человека в
жизни.
Придет время, и скоро, когда люди перестанут верить в то, что богатство
дает счастье, и поймут, наконец, ту простую правду, что, наживая и удерживая богатство, они не улучшают, а ухудшают не только чужую, но и свою
жизнь.
Дайте этому человеку внутреннюю, духовную
жизнь, и ему ничего этого не будет нужно.
«Нельзя служить вместе двум хозяевам. Одному угодишь, другого обидишь. Нельзя служить богу и плоти. Либо земной
жизни будешь работать, либо богу. Поэтому не заботьтесь о том, что будете есть и пить и чем одеваться. Ведь
жизнь мудренее пищи и одежды, а бог
дал вам ее».
Однажды зимой Франциск шел с братом Львом из Перузы к Порционкюлю; было так холодно, что они дрожали от стужи. Франциск позвал Льва, который шел впереди, и сказал ему: «О брат Лев,
дай бог, чтобы наши братья подавали по всей земле пример святой
жизни: запиши, однако, что не в этом радость совершенная».
Одна из самых древних и самых глубоких по мысли вер была вера индусов. Причиной того, что она не стала верой всемирной и не
дала для
жизни людей тех плодов, какие она могла
дать, было то, что учителя ее признали людей неравными и разделили их на касты. Для людей, признающих себя неравными, не может быть истинной веры.
Нам дано ни с чем не сравнимое благо
жизни со всеми ее радостями. И мы говорим: мало радостей. Нам
дают величайшие радости
жизни — общение с людьми мира, а мы говорим: я хочу отдельного блага своего, своей семьи, своего народа.
Жизнь наша стала бы прекрасна, если бы мы только увидали то, что нарушает наше благо. А нарушает наше благо более всего суеверие о том, что насилие может
дать его.
Дальше же этого предела государство не может идти: государство не может даже
дать нам понятия о том, какая бы стала
жизнь людей при взаимной благожелательности их между собою.
Религия, которой нечего
дать,
дает векселя на
жизнь после смерти.
Давая нам разум, он как будто сказал нам: для того, чтобы вы могли избегать зла и пользоваться благом
жизни, я вселил в вас божественную частицу себя самого.
Тогда Иисус сказал ученикам своим: если кто хочет идти за мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за мною. Ибо кто хочет
жизнь свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради меня, тот обретет ее. Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп
даст человек за душу свою?
Учение Христа о том, что
жизнь нельзя обеспечить, а надо всегда, всякую минуту быть готовым умереть,
дает больше блага, чем учение мира о том, что надо обеспечить свою
жизнь, —
дает больше блага уже по одному тому, что неизбежность смерти и необеспеченность
жизни остаются те же при учении мира и при учении Христа, но самая
жизнь, по учению Христа, не поглощается уже вся без остатка праздным занятием мнимого обеспечения своей
жизни, а становится свободна и может быть отдана одной свойственной ей цели: совершенствованию своей души и увеличению любви к людям.
С точки зрения счастья вопрос
жизни неразрешим, так как самые высокие наши стремления мешают нам быть счастливыми. С точки зрения долга то же затруднение, так как исполненный долг
дает мир, а не счастье.
Это только
дает смысл и значение твоей
жизни.
Нехорошо скрывать от больного то, что он может умереть от своей болезни. Надо, напротив, напоминать ему об этом. Скрывая это от него, мы лишаем его того блага, которое
дает ему болезнь, вызывая в нем сознанием близости смерти усиление сознания духовной
жизни.
И если бы даже не было бога, святого и доброго,
жизнь духовная была бы все-таки разгадкой тайны и полярной звездой для движущегося человечества, потому что она одна
дает истинное благо.
Мы наверное знаем, что тело оставляется тем, что живило его, и перестает быть отделенным от вещественного мира, соединяется с ним, когда в последние, предсмертные минуты духовное начало оставляет тело. О том же, переходит ли духовное начало, дававшее
жизнь телу, в другую, опять ограниченную, форму
жизни или соединяется с тем безвременным, внепространственным началом, которое
давало ему
жизнь, мы ничего не знаем и не можем знать.
Нельзя сказать, чтобы служение богу составляло назначение
жизни. Назначение
жизни человека всегда есть и будет его благо. Но так как бог хотел
дать благо людям, то люди, достигая своего блага, делают то, что хочет от них бог, исполняют его волю.
Просить бога о том, чтобы кто-то
дал нам благо в этой
жизни, всё равно что человеку, сидя над источником, просить источник о том, чтобы он избавил человека от жажды. Нагнись и пей. Полное благо дано нам. Надо только уметь пользоваться им.