Неточные совпадения
Всякий человек знает, что всякое насилие
зло. И вот, чтобы отучить людей от насилия, мы ничего лучше не можем придумать, как то, что мы, люди, требующие к себе
высшего уважения, делаем для этой дели самые жестокие насилия: тюрьмы, казни.
Но вижу в этом только то, что люди, большинство их, к сожалению, несмотря на то, что закон их
высшей человеческой природы открыт им, всё еще продолжая жить по закону животной природы, этим лишают себя самого действительного средства самозащиты: воздаяния добром за
зло, которым они могли бы пользоваться, если бы следовали не животному закону насилия, а человеческому закону любви.
Слова эти великие. Для того, чтобы человеку не пришлось ненавидеть людей и делать им
зло только потому, что они живут в отмежеванной от нашей части земли и признают над собой власть тех, а не других людей, всякому человеку надо помнить, что границы земельные и разные власти — это дела людские, а что перед богом мы все жители одной и той же земли и все под
высшей властью не людской, а закона божьего.
Быть довольным провидением (хотя бы оно предназначило нам сейчас в нашей земной жизни самый трудный путь) в
высшей степени важно и для того, чтобы не терять среди тягостной жизни мужества, и, главное, для того, чтобы, не сваливая вину на судьбу, не упускать из виду нашей собственной вины, которая и есть единственная причина всех
зол.
Жизнь, какая бы ни была, есть благо, выше которого нет никакого. Если мы говорим, что жизнь
зло, то мы говорим это только в сравнении с другой, воображаемой, лучшей, жизнью, но ведь мы никакой другой лучшей жизни не знаем и не можем знать, и потому жизнь, какая бы она ни была, есть
высшее, доступное нам, благо.
Неточные совпадения
Всё это делалось не потому, что кто-нибудь желал
зла Левину или его хозяйству; напротив, он знал, что его любили, считали простым барином (что есть
высшая похвала); но делалось это только потому, что хотелось весело и беззаботно работать, и интересы его были им не только чужды и непонятны, но фатально противоположны их самым справедливым интересам.
Он — я его изучил, — он мрачный, мнительный, может быть, он очень добрый, пусть его, но зато в
высшей степени склонный прежде всего во всем видеть
злое (в этом, впрочем, совершенно как я!).
История всегда любила оправдывать
зло для своих
высших целей (хитрость разума у Гегеля).
Жестокая судьба государства есть в конце концов судьба человека, его борьба с хаотическими стихиями в себе и вокруг себя, с изначальным природным
злом, восхождение человека к
высшему и уже сверхгосударственному бытию.
Люди духа иногда с легкостью отворачиваются от войны, как от чего-то внешне-материального, как чуждого
зла, насильственно навязанного, от которого можно и должно уйти в
высшие сферы духовной жизни.