Неточные совпадения
29) Точно так же и то, что представляется человеку смертью, есть только для тех людей, которые полагают свою жизнь во
времени. Для людей же, понимающих жизнь в том, в чем она действительно заключается, в усилии, совершаемом человеком в настоящем для освобождения себя от всего того, что препятствует его соединению с богом и другими существами,
нет и не может быть смерти.
Миру во все стороны
нет конца и не может быть: как бы ни было что-нибудь далеко, за самым далеким есть еще более далекое. То же и во
времени:
нет миру ни начала, ни конца. За тем, что было тысячи лет назад, были еще тысячи и тысячи лет без конца. И потому ясно, что человеку никак нельзя понять, что такое вещественный мир теперь и что такое он был и что будет.
Если человек поглубже подумает об этом и узнает, что думали об этом же мудрые люди мира, он поймет, что вещественный мир, который никогда не начался и никогда не кончится и которому
нет и не может быть предела во все стороны, не есть что-либо действительное, а есть только наша мечта, и что поэтому-то что-то, от чего мы чувствуем себя отделенными, есть нечто, не имеющее ни начала, ни конца ни по
времени, ни по месту, а есть нечто невещественное, духовное.
Я признаю, что может случиться, что люди и хитрые проделки людей могут на
время убедить людей, что
нет бога, но такое безбожие не может продолжаться.
Пока у человека
нет разума, он живет как животное, и хорошо ли, дурно ли ему, он не виноват в этом. Но приходит
время, когда человек может рассудить, что ему должно и чего не должно делать. И вот тут-то человек часто, вместо того чтобы понять, что разум ему дан для того, чтобы познавать то, что должно, и то, чего не должно делать, употребляет свой разум на то, чтобы оправдать то дурное, что ему приятно и что он привык делать.
Человек же сознает в себе в одно и то же
время и животное и бога, и потому не может быть безгрешным. Мы называем безгрешными детей, это — неверно. Ребенок не безгрешен. В нем меньше грехов, чем во взрослом, но уже есть грехи тела. Также не безгрешен человек самой святой жизни. В святом меньше грехов, но грехи есть — без грехов
нет жизни.
Главный вред суеверия устроительства жизни других людей насилием в том, что как только человек допустил возможность совершить насилие над одним человеком во имя блага многих, так
нет пределов того зла, которое может быть совершено во имя такого предположения. На таком же предположении основывались в прежние
времена пытки, инквизиции, рабство, в в наше
время суды, тюрьмы, казни, войны, от которых гибнут миллионы.
Нет людей с более запутанными понятиями о религии, о нравственности, о жизни, чем люди науки; и еще более поразительно то, что наука нашего
времени, совершая действительно большие успехи в своей области исследования условий материального мира, в жизни людей оказывается часто не только ни на что не нужной, но еще и производящею самые вредные последствия.
Нам только кажется, что есть
время. Его
нет.
Время — это только приспособление, посредством которого мы постепенно видим то, что действительно есть и что всегда одно. Глаз не видит шара всего сразу, хотя шар существует весь сразу. Для того, чтобы глаз видел шар, нужно, чтобы шар вертелся перед глазом, который смотрит на него. Так и мир развертывается, или как будто развертывается перед глазами людей во
времени.
Для высшего разума
нет времени: что будет, то есть.
Время и пространство — это раскрошение бесконечного для пользования им существами конечными.
Времени и пространства
нет: и то и другое необходимо нам только для того, чтобы мы могли понимать предметы. И потому очень ошибочно думать, что рассуждения о звездах, свет которых еще не дошел до нас, и о состоянии солнца за миллионы лет и т. п. суть рассуждения очень важные. В таких рассуждениях
нет ничего не только важного, но
нет ничего серьезного. Всё это только праздная игра ума.
Время за нами,
время перед нами, при нас его
нет. Как только станешь больше думать о том, что было, или о том, что будет, как потеряешь главное: жизнь истинную в настоящем.
Любовь — это проявление божественной сущности, для которой
нет времени, и потому любовь проявляется только в настоящем, сейчас, во всякую минуту настоящего.
Мы всегда в неведении о телесной жизни, потому что телесная жизнь вся происходит во
времени, а мы не можем знать будущего. В области же духовной для нас
нет неведомого, потому что для духовной жизни
нет будущего. И потому неизвестность нашей жизни уменьшается в той мере, в которой жизнь наша переходит от телесной к духовной, в той мере, в которой мы живем настоящим.
Нет ничего более полезного для души, как памятование о том, что ты ничтожная и по
времени и по пространству козявка и что сила твоя только в том, что ты можешь понимать свое ничтожество и потому быть смиренным.
Вопрос о том, есть ли загробная жизнь или
нет ее, есть вопрос о том, есть ли
время произведение нашего ограниченного телом способа мышления или необходимое условие всего существующего?
То, что
время не может быть необходимым условием всего существующего, доказывается тем, что мы сознаем в себе нечто не подлежащее
времени: свою жизнь в настоящем. И потому вопрос о том, есть ли или
нет загробная жизнь, есть, собственно, вопрос о том, что из двух реально: наше представление о
времени или сознание нашей жизни в настоящем.
Разве возможно было бы всем людям жить в одной Америке или Иерусалиме, или жить в одно и то же
время? Если бы счастие было в богатстве, или в здоровье, или в красоте, то ведь тогда все бедные, все старики, все больные, все некрасивые были бы несчастны. Неужели бог лишил всех этих людей счастия?
Нет, благодарение богу! Он трудное сделал ненужным, сделал так, что
нет счастия в богатстве,
нет его ни в чинах, ни в красоте тела. Счастие в одном — в доброй жизни, и это во власти каждого.
Неточные совпадения
Хлестаков (провожая).
Нет, ничего. Это все очень смешно, что вы говорили. Пожалуйста, и в другое тоже
время… Я это очень люблю. (Возвращается и, отворивши дверь, кричит вслед ему.)Эй вы! как вас? я все позабываю, как ваше имя и отчество.
Я, кажется, всхрапнул порядком. Откуда они набрали таких тюфяков и перин? даже вспотел. Кажется, они вчера мне подсунули чего-то за завтраком: в голове до сих пор стучит. Здесь, как я вижу, можно с приятностию проводить
время. Я люблю радушие, и мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают от чистого сердца, а не то чтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна, да и матушка такая, что еще можно бы…
Нет, я не знаю, а мне, право, нравится такая жизнь.
Потом свою вахлацкую, // Родную, хором грянули, // Протяжную, печальную, // Иных покамест
нет. // Не диво ли? широкая // Сторонка Русь крещеная, // Народу в ней тьма тём, // А ни в одной-то душеньке // Спокон веков до нашего // Не загорелась песенка // Веселая и ясная, // Как вёдреный денек. // Не дивно ли? не страшно ли? // О
время,
время новое! // Ты тоже в песне скажешься, // Но как?.. Душа народная! // Воссмейся ж наконец!
Поля совсем затоплены, // Навоз возить — дороги
нет, // А
время уж не раннее — // Подходит месяц май!» // Нелюбо и на старые, // Больней того на новые // Деревни им глядеть.
Нет спора, что можно и даже должно давать народам случай вкушать от плода познания добра и зла, но нужно держать этот плод твердой рукою и притом так, чтобы можно было во всякое
время отнять его от слишком лакомых уст.