Неточные совпадения
Как вся вода вытечет из ведра, если в нем
будет хоть одна дырочка, так и все
радости любви не удержатся в душе человека, если в нем
будет нелюбовь хоть к одному человеку.
Ты хочешь доставить как можно большее удовольствие твоему телу. Но долго ли
будет жить твое тело? Заботиться о благе тела — это всё равно, что строить себе дом на льду. Какая
радость может
быть в такой жизни, какое спокойствие? Не опасаешься ли ты постоянно, что рано или поздно лед растает — рано или поздно придется тебе оставить смертное твое тело.
Никакая мать не спросит этого, потому что ребенок и дорог ей потому, что и в муках родов, и в кормлении, и в выращивании, и в заботах о детях
была ее лучшая
радость жизни.
Тяжело бывает человеку знать про свои грехи, но и зато большая
радость чувствовать, что освобождаешься от них. Не
было бы ночи, мы не радовались бы свету солнца. Не
было бы греха, не знал бы человек
радости праведности.
Если цель брака
есть семья, то тот, кто захочет иметь много жен и мужей, может
быть, получит много удовольствия, но ни в каком случае не
будет иметь главной
радости брака и оправдания брака — семьи.
Для людей, смотрящих на плотскую любовь как на удовольствие, рождение детей потеряло свой смысл и, вместо того чтобы
быть целью и оправданием супружеских отношений, стало помехой для приятного продолжения удовольствий, и потому и вне брака и в браке стало распространяться употребление средств, лишающих женщину возможности деторождения. Такие люди лишают себя не только той единственной
радости и искупления, которые даются детьми, но и человеческого достоинства и образа.
«В поте лица снеси хлеб твой». Это неизменный закон телесный. Как женщине дан закон в муках родить, так мужчине дан закон труда. Женщина не может освободиться от своего закона. Если она усыновит не ею рожденного ребенка, это
будет все-таки чужой ребенок, и она лишится
радости материнства. То же с трудами мужчин. Если мужчина
ест хлеб, выработанный не им, он лишает себя
радости труда.
Только ему и
было дела и
радости, что еда.
Когда сердишься на кого-нибудь, то обыкновенно ищешь оправданий своему сердцу и стараешься видеть только дурное в том, на кого сердишься. И этим усиливаешь свое недоброжелательство. А надо совсем напротив: чем больше сердишься, тем внимательнее искать всего того хорошего, что
есть в том, на кого сердишься, и если удастся найти хорошее в человеке и полюбить его, то не только ослабишь свое сердце, но и почувствуешь особенную
радость.
Есть такие люди, что любят
быть сердитыми. Они всегда чем-нибудь заняты и всегда рады случаю оборвать, обругать того, кто к ним обратится за каким-нибудь делом. Такие люди бывают очень неприятны. Но надо помнить, что они очень несчастны, не зная
радости доброго расположения духа, и потому надо не сердиться на них, а жалеть их.
Однажды зимой Франциск шел с братом Львом из Перузы к Порционкюлю;
было так холодно, что они дрожали от стужи. Франциск позвал Льва, который шел впереди, и сказал ему: «О брат Лев, дай бог, чтобы наши братья подавали по всей земле пример святой жизни: запиши, однако, что не в этом
радость совершенная».
Пройдя еще далее, Франциск опять позвал Льва и сказал: «И еще запиши, брат Лев, овечка божия, что если бы мы научились говорить на языках ангельских, если бы узнали течение звезд и если бы нам открылись все клады земли и мы познали бы все тайны жизни птиц, рыб, всех животных, людей, деревьев, камней и вод, — запиши, что и это не
было бы
радостью совершенной».
И, пройдя еще немного, Франциск опять позвал брата Льва и сказал ему: «Запиши еще, что если бы мы
были такими проповедниками, что обратили бы всех язычников в веру Христа, — запиши, что и в этом не
было бы
радости совершенной».
Ребенок встречает другого ребенка, какого бы он ни
был сословия, веры и народности, одинаково доброжелательной, выражающей
радость, улыбкой. Взрослый же человек, который должен бы
быть разумнее ребенка, прежде чем сойтись с человеком, уже соображает, какого сословия, веры, народа тот человек, и, смотря по сословию, вере, народности, так или иначе обходится с ним. Недаром говорил Христос:
будьте как дети.
Для того, чтобы жизнь
была не горем, а сплошною
радостью, надо всегда
быть добрым со всеми, — и людьми и животными. А чтобы
быть всегда добрым, надо приучать себя к этому. А чтобы приучить себя к этому, надо не пропускать ни одного своего недоброго поступка, не упрекнув себя за него.
Радость совершенная, говорил он, не в том, чтобы
быть восхваляемым людьми за свою добродетель, не в том, чтобы иметь дар исцеления больных, возвращения слуха глухим, зрения слепым, не в том, чтобы предвидеть и предсказывать будущее, не в том, чтобы постигать течение звезд и свойства всех растений и животных, и не в том даже, чтобы привести всех людей к истинной вере.
Только принимай всякий труд и всякую обиду с любовью к тому, кто накладывает труд и делает обиду, и всякий труд и всякая обида превращаются в
радость. И
радость эта совершенная, потому что всякая другая
радость может
быть уничтожена, эта же
радость ничем не может
быть уничтожена, потому что она всегда в нашей власти.
«Истинно, истинно говорю вам: вы восплачете и возрыдаете, а мир возрадуется; вы печальны
будете, но печаль ваша в
радость будет. Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от
радости, потому что родился человек в мир».
Для того, чтобы жить и не мучиться, надо надеяться на
радости впереди себя. А какая же может
быть надежда
радости, когда впереди только старость и смерть? Как же
быть? А так: чтобы полагать свою жизнь не в телесных благах, а в духовных, не в том, чтобы становиться ученее, богаче, знатнее, а в том, чтобы становиться всё добрее и добрее, любовнее и любовнее, всё больше и больше освобождаться от тела, — тогда и старость и смерть станут не пугалом и мучением, а тем самым, чего желаешь.
Люди боятся смерти и желают жить как можно дольше. Но если смерть
есть несчастье, то не всё ли равно умереть через 30 или через 300 лет? Много ли
радости для приговоренного к смерти в том, что товарищей его казнят через три дня, а его через 30 дней?
Только тогда и радостно умирать, когда устанешь от своей отделенности от мира, когда почувствуешь весь ужас отделенности и
радость если не соединения со всем, то хотя бы выхода из тюрьмы здешней отделенности, где только изредка общаешься с людьми перелетающими искрами любви. Так хочется сказать: — Довольно этой клетки. Дай другого, более свойственного моей душе, отношения к миру. — И я знаю, что смерть даст мне его. А меня в виде утешения уверяют, что и там я
буду личностью.
Быть счастливым, иметь жизнь вечную,
быть в боге,
быть спасенным — всё это одно и то же: это — решение задачи жизни. И благо это растет, человек чувствует всё более сильное и глубокое овладевание небесной
радостью. И благу этому нет границ, потому что благо это
есть свобода, всемогущество, полное удовлетворение всех желаний.
Говорят, что для того, кто делает добро, не нужно награды. Это правда, если думать, что награда
будет не в тебе и не сейчас, а в будущем. Но без награды, без того, чтобы добро не давало
радости человеку, не мог бы человек делать добро. Дело только в том, чтобы понимать, в чем истинная награда. Истинная награда не во внешнем и будущем, а во внутреннем и настоящем: в улучшении своей души. В этом и награда и побуждение к деланию добра.
Если жизнь людей не радостна, то это только оттого, что они не делают того, что нужно для того, чтобы жизнь
была неперестающей
радостью.
Надо
быть всегда радостным. Если
радость кончается, ищи, в чем ошибся.