Опыты эти выяснили вам то, что погружение некоторых личностей в гипнотическое состояние, отличающееся от обыкновенного сна только тем, что при погружении в этот сон деятельность физиологическая не только не понижается, но всегда повышается, как это мы сейчас видели, — оказалось, что погружение в это состояние какого бы то ни
было субъекта неизменно влечет за собой некоторые пертурбации в духовном эфире — пертурбации, совершенно подобные тем, которые производит погружение твердого тела в жидкое.
Неточные совпадения
Гросман. Господа! я, собственно, не спирит. Я только изучал гипноз. Гипноз я изучал, правда, во всех его известных проявлениях. Но то, что называется спиритизмом, мне совершенно неизвестно. От усыпления
субъекта я могу ожидать известных мне явлений гипноза: летаргии, абулии, анестезии, анелгезии, каталепсии и всякого рода внушений. Здесь же предполагаются к исследованью не эти, а другие явления, и потому желательно бы
было знать, какого рода эти ожидаемые явления и какое они имеют научное значение.
Гросман. Как вы желаете, чтоб я усыпил
субъекта?
Есть много употребительных приемов.
Есть способ Бреда,
есть египетский символ,
есть способ Шарко.
Гросман (приглядывается). Засыпает, заснул. Замечательно быстрое наступление гипноза. Очевидно,
субъект уже вступил в анестетическое состояние. Замечательно, необыкновенно восприимчивый
субъект и мог бы
быть подвергнут интересным опытам!.. (Садится, встает, опять садится.) Теперь можно бы проколоть ему руки. Если желаете…
Катерина Матвеевна. Дда. Много еще
есть субъектов в сознании которых новые воззрения еще, так сказать, только намечены, а не проникли еще в плоть и кровь. Да, я жестоко ошиблась в этом господине.
Неточные совпадения
— Плохо! Безнадежный
субъект! — сказал Катавасов. — Ну,
выпьем за его исцеление или пожелаем ему только, чтоб хоть одна сотая его мечтаний сбылась. И это уж
будет такое счастье, какое не бывало на земле!
Близость Сенной, обилие известных заведений и, по преимуществу, цеховое и ремесленное население, скученное в этих серединных петербургских улицах и переулках, пестрили иногда общую панораму такими
субъектами, что странно
было бы и удивляться при встрече с иною фигурой.
— А вы и на силу претендуете? Хе-хе-хе! Удивили же вы меня сейчас, Родион Романыч, хоть я заранее знал, что это так
будет. Вы же толкуете мне о разврате и об эстетике! Вы — Шиллер, вы — идеалист! Все это, конечно, так и должно
быть, и надо бы удивляться, если б оно
было иначе, но, однако ж, как-то все-таки странно в действительности… Ах, жаль, что времени мало, потому вы сами прелюбопытный
субъект! А кстати, вы любите Шиллера? Я ужасно люблю.
Абсолютное может
быть в душе политика и душе народа, в
субъекте социального творчества, но не в самой политике, не в социальном объекте.
Она, конечно,
есть, но она не «объективна», она и не «субъективна» в дурном смысле слова, она по ту сторону уже вторичного разделения и противопоставления
субъекта и объекта, по индусской терминологии она
есть атман и брагман.