Неточные совпадения
Человеку кажется, что пробудившееся в нем
разумное сознание разрывает и останавливает его жизнь только потому, что он
признает своей жизнью то, что не было, не есть и не могло быть его жизнью.
Пробудившееся в нем
разумное сознание, заявив такие требования, которые неудовлетворимы для жизни животной, указывает ему ошибочность его представления о жизни; но въевшееся в него ложное учение мешает ему
признать свою ошибку: он не может отказаться от своего представления о жизни, как животного существования, и ему кажется, что жизнь его остановилась от пробуждения
разумного сознания.
Человек, в котором проснулось
разумное сознание, но который вместе с тем понимает свою жизнь только как личную, находится в том же мучительном состоянии, в котором находилось бы животное, которое,
признав своей жизнью движение вещества, не
признавало бы своего закона личности, а только видело бы свою жизнь в подчинении себя законам вещества, которые совершаются и без его усилия.
Животное страдало бы и видело бы в этом состоянии мучительное противоречие и раздвоение. То же происходит и с человеком, наученным
признавать низший закон своей жизни, животную личность, законом своей жизни. Высший закон жизни, закон его
разумного сознания, требует от него другого; вся же окружающая жизнь и ложные учения удерживают его в обманчивом сознании, и он чувствует противоречие и раздвоение.
Но как животному для того, чтобы перестать страдать, нужно
признавать своим законом не низший закон вещества, а закон своей личности и, исполняя его, пользоваться законами вещества для удовлетворения целей своей личности, так точно и человеку стоит
признать свою жизнь не в низшем законе личности, а в высшем законе, включающем первый закон, — в законе, открытом ему в его
разумном сознании, — и уничтожится противоречие, и личность будет свободно подчиняться
разумному сознанию и будет служить ему.
Точно так же и подобных нам людей и самих себя мы тогда только
признаем живыми, когда наша животная личность, кроме подчинения своему закону организма, подчинена еще высшему закону
разумного сознания.
Если ему кажется, что были промежутки
разумного сознания, то только потому, что жизнь
разумного сознания он не
признает жизнью.
Как ни старается человек, воспитанный в нашем мире, с развитыми, преувеличенными похотями личности,
признать себя в своем
разумном я, он не чувствует в этом я стремления к жизни, которое он чувствует в своей животной личности.
Разумное я как будто созерцает жизнь, но не живет само и не имеет влечения к жизни.
Разумное я не чувствует стремления к жизни, а животное я должно страдать, и потому остается одно — избавиться от жизни.
Смерть представляется только тому человеку, который, не
признав свою жизнь в установлении
разумного отношения к миру и проявлении его в большей и большей любви, остался при том отношении, т. е. с тою степенью любви, к одному и нелюбви к другому, с которыми он вступил в существование.
Если не разум человека, то мучительность страдания волей-неволей заставляют его
признать то, что жизнь его не умещается в его личности, что личность его есть только видимая часть всей его жизни, что внешняя, видимая им из его личности связь причины и действия, не совпадает с той внутренней связью причины и действия, которая всегда известна человеку из его
разумного сознания.
И пока боль служит обереганием личности, как это происходит в ребенке, боль эта не может быть тою ужасающею мукой, какою мы знаем боль в те времена, когда мы находимся в полной силе
разумного сознания и противимся боли,
признавая ее тем, чего не должно быть.
Неточные совпадения
В этом, пожалуй, он был сам виноват (снисходительно обвинял Марк себя), усвоив условия и формы общежития, которые он называл свободными и
разумными, презирая всяким принятым порядком, и которые город этот не
признавал такими.
Может быть, самое большое противоречие марксизма заключается в том, что он
признает телеологию,
разумный характер исторического процесса, смысл истории, который должен реализоваться в грядущем обществе.
Вл. Соловьев, при всем своем мистицизме, строил очень
разумные, рассудительные, безопасные планы теократического устройства человеческой жизни, с государями, с войной, с собственностью, со всем, что мир
признает благом.
Эта мысль имела у Гегеля обратную сторону, он
признавал лишь
разумное действительным.
Сколько бы ни твердили нам, что
разумный выход из известного положения, созданного хотя бы и внезапно, но тем не менее несомненно приобретшего право гражданственности — это
признать его со всеми естественными результатами, которые оно может дать, — разве мы, отставные прапорщики и подьячие, способны на такое признание?