Неточные совпадения
Силы пространственные и временные — силы определенные, конечные, несовместимые с понятием жизни; сила же стремления к благу через подчинение
разуму есть сила, поднимающая в высоту, — сама сила жизни, для которой нет ни временных, ни пространственных
пределов.
Потребности же сознанные, — такие, на которые направлен
разум, — всегда вследствие этого сознания разростаются до бесконечных
пределов.
Страдания человека начинаются только тогда, когда он употребляет силу своего
разума на усиление и увеличение до бесконечных
пределов разростающихся требований личности для того, чтобы скрыть от себя требования
разума.
Требования личности доведены до крайних
пределов неразумия. Проснувшийся
разум отрицает их. Но требования личности так разрослись, так загромоздили сознание человека, что ему кажется, что
разум отрицает всю жизнь. Ему кажется то, что если откинуть из своего сознания жизни всё то, что отрицает его
разум, то ничего не останется. Он не видит уже того, что остается. Остаток, — тот остаток, в котором есть жизнь, ему кажется ничем.
Ведь то же и с
разумом, посредством которого я познаю. Если бы я мог видеть то, что за
пределами моего
разума, я бы не видал того, что в
пределах его. А для блага моей истинной жизни мне нужнее всего знать то, чему я должен подчинить здесь и теперь свою животную личность для того, чтобы достигнуть блага жизни. И
разум открывает мне это, открывает мне в этой жизни тот единый путь, на котором я не вижу прекращение своего блага.
Я совершенно отрицательно всегда относился к этическому формализму Канта, к категорическому императиву, к закрытию вещей в себе и невозможности, по Канту, духовного опыта, к религии в
пределах разума, к крайнему преувеличению значения математического естествознания, соответствующего лишь одной эпохе в истории науки.
Канта не считают рационалистом, того Канта, который допускал веру лишь в
пределах разума, который рационалистически отвергал чудесное, который все бытие сковал рациональными категориями, поставил реальность в зависимость от познающего субъекта.
Понятий абсолютно антиидейных и внесофийных нет и быть не может, ex nihilo nihil fit [Из ничего не происходит ничего (лат.).], и даже пустейшие и ничтожнейшие или ложные понятия суть паразиты, вырастающие на живом древе идей; но также не может быть и понятий вполне и безусловно софийных, ибо понятия рождаются из дискурсивного мышления, которое соответствует раздробленному состоянию мира, сотканного из бытия и небытия, и подлинно софийная идея не есть уже понятие мышления, но выходит за
пределы разума (о чем ниже).
Кант — крайний, исключительный рационалист, он отвергает все чудесное, рационализирует веру, вводит религию в
пределы разума и не допускает веры нерациональной, не разрешает религии, противной знанию.
Неточные совпадения
— У нас удивительно много людей, которые, приняв чужую мысль, не могут, даже как будто боятся проверить ее, внести поправки от себя, а, наоборот, стремятся только выпрямить ее, заострить и вынести за
пределы логики, за границы возможного. Вообще мне кажется, что мышление для русского человека — нечто непривычное и даже пугающее, хотя соблазнительное. Это неумение владеть
разумом у одних вызывает страх пред ним, вражду к нему, у других — рабское подчинение его игре, — игре, весьма часто развращающей людей.
Только допущение единого органического
разума — Логоса в субъекте и объекте соединяет мышление и бытие, выходит за
пределы противоположности рационального и иррационального.
И так изобретенное на заключение истины и просвещения в теснейшие
пределы, изобретенное недоверяющею властию ко своему могуществу, изобретенное на продолжение невежества и мрака, ныне во дни наук и любомудрия, когда
разум отряс несродные ему пути суеверия, когда истина блистает столично паче и паче, когда источник учения протекает до дальнейших отраслей общества, когда старания правительств стремятся на истребление заблуждений и на отверстие беспреткновенных путей рассудку к истине, — постыдное монашеское изобретение трепещущей власти принято ныне повсеместно, укоренено и благою приемлется преградою блуждению.
Я очень хорошо понимаю, что
разум есть одна из важнейших способностей души и что, действительно, для него есть
предел, до которого он может дойти; но вот тут-то, где он останавливается, и начинает, как я думаю, работать другая способность нашей души — это фантазия, которая произвела и искусства все и все религии и которая, я убежден, играла большую роль в признании вероятности существования Америки и подсказала многое к открытию солнечной системы.
— А на то, как говорит Бенеке [Бенеке Фридрих-Эдуард (1798—1854) — немецкий философ.], — хватил уж вот куда Егор Егорыч, — что
разум наш имеет свой
предел, и вот, положим, его черта…