Неточные совпадения
Чем дальше человек живет, тем
больше рассуждение это подтверждается опытом, и человек видит, что жизнь мира, в которой он участвует, составленная из связанных между собой личностей, желающих истребить и съесть одна другую, не только не может быть для него
благом, но будет, наверное, великим злом.
В
большем и
большем уяснении этого несомненного, ненарушимого борьбою, страданиями и смертью
блага человека и состоит всё движение вперед человечества с тех пор, как мы знаем его жизнь.
Не из познаний законов вещества, как это думают, мы можем познавать закон организмов, и не из познания закона организмов мы можем познавать себя, как разумное сознание, но наоборот. Прежде всего мы можем и нам нужно познать самих себя, т. е. тот закон разума, которому для нашего
блага должна быть подчинена наша личность, и тогда только нам можно и нужно познать и закон своей животной личности и подобных ей личностей, и, еще в
большем отдалении от себя, законы вещества.
В этом-то
большем и
большем достижении
блага через подчинение разуму только и состоит то, что составляет жизнь человеческую.
Сознание личности для человека — не жизнь, но тот предел, с которого начинается его жизнь, состоящая всё в
большем и
большем достижении свойственного ему
блага, независимого от
блага животной личности.
Люди делали и делают всё, что могут, для этой цели и вместе с тем видят, что они делают невозможное. «Жизнь моя есть стремление к
благу», говорит себе человек. «
Благо возможно для меня только, когда все будут любить меня
больше, чем самих себя, а все существа любят только себя, — стало-быть всё, что я делаю для того, чтобы их заставить любить меня, бесполезно. Бесполезно, а другого ничего я делать не могу».
Разумное сознание говорит каждому человеку: да, ты можешь иметь
благо, но только если все будут любить тебя
больше себя. И то же разумное сознание показывает человеку, что этого быть не может, потому что они все любят только себя. И потому единственное
благо, которое открывается человеку разумным сознанием, им же опять и закрывается.
Это такое положение, при котором все существа жили бы для
блага других и любили бы других
больше себя.
Если же бы человек мог полагать свое
благо в
благе других существ, т. е. любил бы их
больше себя, то смерть не представлялась бы ему тем прекращением
блага и жизни, каким она представляется человеку, живущему только для себя.
Но мало того: допустив только возможность замены стремления к своему
благу стремлением к
благу других существ, человек не может не видеть и того, что это-то самое постепенное,
большее и
большее отречение его личности и перенесение цели деятельности из себя в другие существа и есть всё движение вперед человечества и тех живых существ, которые ближе к человеку.
То, что так понимала и понимает жизнь
большая половина человечества, — то, что величайшие умы понимали жизнь так же, — то, что никак нельзя ее понимать иначе, нисколько не смущает их. Они так уверены в том, что все вопросы жизни, если не разрешаются самым удовлетворительным образом, то устраняются телефонами, оперетками, бактериологией, электрическим светом, робуритом и т. п., что мысль об отречении от
блага жизни личной представляется им только отголоском древнего невежества.
Все люди с самых первых детских лет знают, что, кроме
блага животной личности, есть еще одно, лучшее
благо жизни, которое не только независимо от удовлетворения похотей животной личности, но, напротив, бывает тем
больше, чем
больше отречение от
блага животной личности.
И вот я люблю своего ребенка, свою жену, свое отечество, т. е. желаю
блага своему ребенку, жене, отечеству
больше, чем другим детям, женам и отечествам.
Людям мирского учения, направившим свой разум на устройство известных условий существования, кажется, что увеличение
блага жизни происходит от лучшего внешнего устройства своего существования. Лучшее же внешнее устройство их существования зависит от
большего насилия над людьми, прямо противоположного любви. Так что, чем лучше их устройство, тем меньше у них остается возможности любви, возможности жизни.
Я знаю, что пришел в эту жизнь с известным знанием истины, и что чем
больше было во мне заблуждений, тем
больше было страданий моих и других людей, чем
больше я освобождался от заблуждений, тем меньше было страданий моих и других людей и тем
большего я достигал
блага.
И потому я знаю, что чем
больше то знание истины, которое я уношу из этого мира и которое мне дает мое, хотя бы последнее, предсмертное страдание, тем
большего я достигаю
блага.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону, с лицом, принимающим ироническое выражение).В Саратовскую губернию! А? и не покраснеет! О, да с ним нужно ухо востро. (Вслух.)
Благое дело изволили предпринять. Ведь вот относительно дороги: говорят, с одной стороны, неприятности насчет задержки лошадей, а ведь, с другой стороны, развлеченье для ума. Ведь вы, чай,
больше для собственного удовольствия едете?
Стародум(целуя сам ее руки). Она в твоей душе. Благодарю Бога, что в самой тебе нахожу твердое основание твоего счастия. Оно не будет зависеть ни от знатности, ни от богатства. Все это прийти к тебе может; однако для тебя есть счастье всего этого
больше. Это то, чтоб чувствовать себя достойною всех
благ, которыми ты можешь наслаждаться…
Чем
больше он узнавал брата, тем более замечал, что и Сергей Иванович и многие другие деятели для общего
блага не сердцем были приведены к этой любви к общему
благу, но умом рассудили, что заниматься этим хорошо, и только потому занимались этим.
В этом предположении утвердило Левина еще и то замечание, что брат его нисколько не
больше принимал к сердцу вопросы об общем
благе и о бессмертии души, чем о шахматной партии или об остроумном устройстве новой машины.
Со смертью матери окончилась для меня счастливая пора детства и началась новая эпоха — эпоха отрочества; но так как воспоминания о Наталье Савишне, которую я
больше не видал и которая имела такое сильное и
благое влияние на мое направление и развитие чувствительности, принадлежат к первой эпохе, скажу еще несколько слов о ней и ее смерти.