Но Лукашка,
продолжая петь, дернул ее сильно за руку и вырвал из хоровода на середину. Оленин, успев только проговорить: «приходи же к Устеньке», отошел к своему товарищу. Песня кончилась. Лукашка обтер губы, Марьянка тоже, и они поцеловались. «Нет, paз пяток», говорил Лукашка. Говор, смех, беготня заменили плавное движенье и плавные звуки. Лукашка, который казался уже сильно выпивши, стал оделять девок закусками.
Неточные совпадения
— Я знаю, отчего ты это говоришь, —
продолжает отъезжающий. —
Быть любимым по-твоему такое же счастье, как любить, и довольно на всю жизнь, если раз достиг его.
— Эко Урвану счастье! — сказал кто-то. — Прямо, что Урван! Да что! малый хорош. Куда ловок! Справедливый малый. Такой же отец
был, батяка Кирьяк; в отца весь. Как его убили, вся станица по нем выла… Вон они идут никак, —
продолжала говорившая, указывая на казаков, подвигавшихся к ним по улице — Ергушов-то
поспел с ними! Вишь, пьяница!
— Пиши, пиши, отец мой, — сказал он шопотом, как будто предполагая, что какой-нибудь дух сидит между им и бумагой, и, боясь спугнуть его, без шума, потихоньку сел на пол. Когда дядя Ерошка бывал пьян, любимое положение его бывало на полу. Оленин оглянулся, велел подать вина и
продолжал писать. Ерошке
было скучно
пить одному; ему хотелось поговорить.
Песни: ди-ди-ли и тому подобные, господские, он
спел только для Оленина; но потом,
выпив еще стакана три чихиря, он вспомнил старину и запел настоящие казацкие и татарские песни. В середине одной любимой его песни голос его вдруг задрожал, и он замолк, только
продолжая бренчать по струнам балалайки.
Марьянка
продолжала резать, но беспрестанно взглядывала на постояльца. Он начал
было говорить что-то, но остановился, вздернул плечами и, вскинув ружье, скорыми шагами пошел из саду.
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (
Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Впрочем, для нас это вопрос второстепенный; важно же то, что глуповцы и во времена Иванова
продолжали быть благополучными и что, следовательно, изъян, которым он обладал, послужил обывателям не во вред, а на пользу.
— Прошу любить старую тетку, — говорила она, целуя Володю в волосы, — хотя я вам и дальняя, но я считаю по дружеским связям, а не по степеням родства, — прибавила она, относясь преимущественно к бабушке; но бабушка
продолжала быть недовольной ею и отвечала:
— А? Что? Чай?.. Пожалуй… — Раскольников глотнул из стакана, положил в рот кусочек хлеба и вдруг, посмотрев на Заметова, казалось, все припомнил и как будто встряхнулся: лицо его приняло в ту же минуту первоначальное насмешливое выражение. Он
продолжал пить чай.
Неточные совпадения
Хлестаков (пишет).Ну, хорошо. Отнеси только наперед это письмо; пожалуй, вместе и подорожную возьми. Да зато, смотри, чтоб лошади хорошие
были! Ямщикам скажи, что я
буду давать по целковому; чтобы так, как фельдъегеря, катили и песни бы
пели!.. (
Продолжает писать.)Воображаю, Тряпичкин умрет со смеху…
Коробкин (
продолжает).«Судья Ляпкин-Тяпкин в сильнейшей степени моветон…» (Останавливается).Должно
быть, французское слово.
Аммос Федорович. С восемьсот шестнадцатого
был избран на трехлетие по воле дворянства и
продолжал должность до сего времени.
— И так это меня обидело, —
продолжала она, всхлипывая, — уж и не знаю как!"За что же, мол, ты бога-то обидел?" — говорю я ему. А он не то чтобы что, плюнул мне прямо в глаза:"Утрись, говорит, может,
будешь видеть", — и
был таков.
Если глуповцы с твердостию переносили бедствия самые ужасные, если они и после того
продолжали жить, то они обязаны
были этим только тому, что вообще всякое бедствие представлялось им чем-то совершенно от них не зависящим, а потому и неотвратимым.