Неточные совпадения
Они осмотрели нового коня, проджигитовали по двору. Копь действительно был необыкновенно хорош: гнедой, широкий и длинный мерин с глянцевитою шерстью, пушистым хвостом и нежною, тонкою, породистою гривой и холкой. Он был сыт так, что на спине его только спать ложись, как выразился Лукашка. Копыты, глаз, оскал, —
всё это было изящно и резко выражено, как бывает только у лошадей самой чистой
крови. Оленин не мог не любоваться конем. Он еще не встречал на Кавказе такого красавца.
На другое утро Ерошка сидел у себя в клети
весь в
крови и отпускал по фунтам свежину — кому за деньги, кому за вино.
Представляются мне эти тупые лица, эти богатые невесты с выражением лица, говорящим: «ничего, можно, подходи, хоть я и богатая невеста»; эти усаживанья и пересаживанья, это наглое сводничанье пар и эта вечная сплетня, притворство; эти правила — кому руку, кому кивок, кому разговор, и наконец эта вечная скука в
крови, переходящая от поколения к поколению (и
всё сознательно, с убеждением в необходимости).
Он, точно подстреленный ястреб,
весь в
крови (из-под правого глаза текла у него
кровь), стиснув зубы, бледный и мрачный, раздраженными огромными глазами озираясь во
все стороны, сидел на корточках и держал кинжал, готовясь еще защищаться.
— Дай докажу. Ведро поставил. Выпили. А
кровь всё льет.
Всю избу прилил кровью-то. Дедука Бурлак и говорит: «Ведь малый-то издохнет. Давай еще штоф сладкой, а то мы тебя засудим». Притащили еще. Дули, дули…
В половине восьмого, только что она сошла в гостиную, лакей доложил: «Константин Дмитрич Левин». Княгиня была еще в своей комнате, и князь не выходил. «Так и есть», подумала Кити, и
вся кровь прилила ей к сердцу. Она ужаснулась своей бледности, взглянув в зеркало.
— В городе? — произнес он, едва опять не вскрикнувши, и почувствовал, что
вся кровь вдруг прихлынула к сердцу. — Отчего ж она в городе?
Она! она сама! // Ах! голова горит,
вся кровь моя в волненьи. // Явилась! нет ее! неу́жели в виденьи? // Не впрямь ли я сошел с ума? // К необычайности я точно приготовлен; // Но не виденье тут, свиданья час условлен. // К чему обманывать себя мне самого? // Звала Молчалина, вот комната его.
Случается и то, что он исполнится презрения к людскому пороку, ко лжи, к клевете, к разлитому в мире злу и разгорится желанием указать человеку на его язвы, и вдруг загораются в нем мысли, ходят и гуляют в голове, как волны в море, потом вырастают в намерения, зажгут
всю кровь в нем, задвигаются мускулы его, напрягутся жилы, намерения преображаются в стремления: он, движимый нравственною силою, в одну минуту быстро изменит две-три позы, с блистающими глазами привстанет до половины на постели, протянет руку и вдохновенно озирается кругом…
Неточные совпадения
Он с холодною
кровью усматривает
все степени опасности, принимает нужные меры, славу свою предпочитает жизни; но что
всего более — он для пользы и славы отечества не устрашается забыть свою собственную славу.
С ними происходило что-то совсем необыкновенное. Постепенно, в глазах у
всех солдатики начали наливаться
кровью. Глаза их, доселе неподвижные, вдруг стали вращаться и выражать гнев; усы, нарисованные вкривь и вкось, встали на свои места и начали шевелиться; губы, представлявшие тонкую розовую черту, которая от бывших дождей почти уже смылась, оттопырились и изъявляли намерение нечто произнести. Появились ноздри, о которых прежде и в помине не было, и начали раздуваться и свидетельствовать о нетерпении.
Обыкновенно Бородавкин, напившись утром чаю, кликал клич; сбегались оловянные солдатики, мгновенно наливались
кровью и во
весь дух бежали до места.
Но у ней в высшей степени было качество, заставляющее забывать
все недостатки; это качество была
кровь, та
кровь, которая сказывается, по английскому выражению.
Главные качества Степана Аркадьича, заслужившие ему это общее уважение по службе, состояли, во-первых, в чрезвычайной снисходительности к людям, основанной в нем на сознании своих недостатков; во-вторых, в совершенной либеральности, не той, про которую он вычитал в газетах, но той, что у него была в
крови и с которою он совершенно равно и одинаково относился ко
всем людям, какого бы состояния и звания они ни были, и в-третьих — главное — в совершенном равнодушии к тому делу, которым он занимался, вследствие чего он никогда не увлекался и не делал ошибок.