Случается и то, что он исполнится презрения к людскому пороку, ко лжи, к клевете, к разлитому в мире злу и разгорится желанием указать человеку на его язвы, и вдруг загораются в нем мысли, ходят и гуляют в голове, как волны в море, потом вырастают в намерения, зажгут
всю кровь в нем, задвигаются мускулы его, напрягутся жилы, намерения преображаются в стремления: он, движимый нравственною силою, в одну минуту быстро изменит две-три позы, с блистающими глазами привстанет до половины на постели, протянет руку и вдохновенно озирается кругом…
Неточные совпадения
У них, как и у
всех людей, были и заботы и слабости, взнос подати или оброка, лень и сон; но
все это обходилось им дешево, без волнений
крови.
И целый день, и
все дни и ночи няни наполнены были суматохой, беготней: то пыткой, то живой радостью за ребенка, то страхом, что он упадет и расшибет нос, то умилением от его непритворной детской ласки или смутной тоской за отдаленную его будущность: этим только и билось сердце ее, этими волнениями подогревалась
кровь старухи, и поддерживалась кое-как ими сонная жизнь ее, которая без того, может быть, угасла бы давным-давно.
Он был как будто один в целом мире; он на цыпочках убегал от няни, осматривал
всех, кто где спит; остановится и осмотрит пристально, как кто очнется, плюнет и промычит что-то во сне; потом с замирающим сердцем взбегал на галерею, обегал по скрипучим доскам кругом, лазил на голубятню, забирался в глушь сада, слушал, как жужжит жук, и далеко следил глазами его полет в воздухе; прислушивался, как кто-то
все стрекочет в траве, искал и ловил нарушителей этой тишины; поймает стрекозу, оторвет ей крылья и смотрит, что из нее будет, или проткнет сквозь нее соломинку и следит, как она летает с этим прибавлением; с наслаждением, боясь дохнуть, наблюдает за пауком, как он сосет
кровь пойманной мухи, как бедная жертва бьется и жужжит у него в лапах.
Ни внезапной краски, ни радости до испуга, ни томного или трепещущего огнем взгляда он не подкараулил никогда, и если было что-нибудь похожее на это, показалось ему, что лицо ее будто исказилось болью, когда он скажет, что на днях уедет в Италию, только лишь сердце у него замрет и обольется
кровью от этих драгоценных и редких минут, как вдруг опять
все точно задернется флером; она наивно и открыто прибавит: «Как жаль, что я не могу поехать с вами туда, а ужасно хотелось бы!
В половине восьмого, только что она сошла в гостиную, лакей доложил: «Константин Дмитрич Левин». Княгиня была еще в своей комнате, и князь не выходил. «Так и есть», подумала Кити, и
вся кровь прилила ей к сердцу. Она ужаснулась своей бледности, взглянув в зеркало.
— В городе? — произнес он, едва опять не вскрикнувши, и почувствовал, что
вся кровь вдруг прихлынула к сердцу. — Отчего ж она в городе?
Она! она сама! // Ах! голова горит,
вся кровь моя в волненьи. // Явилась! нет ее! неу́жели в виденьи? // Не впрямь ли я сошел с ума? // К необычайности я точно приготовлен; // Но не виденье тут, свиданья час условлен. // К чему обманывать себя мне самого? // Звала Молчалина, вот комната его.
Неточные совпадения
Он с холодною
кровью усматривает
все степени опасности, принимает нужные меры, славу свою предпочитает жизни; но что
всего более — он для пользы и славы отечества не устрашается забыть свою собственную славу.
С ними происходило что-то совсем необыкновенное. Постепенно, в глазах у
всех солдатики начали наливаться
кровью. Глаза их, доселе неподвижные, вдруг стали вращаться и выражать гнев; усы, нарисованные вкривь и вкось, встали на свои места и начали шевелиться; губы, представлявшие тонкую розовую черту, которая от бывших дождей почти уже смылась, оттопырились и изъявляли намерение нечто произнести. Появились ноздри, о которых прежде и в помине не было, и начали раздуваться и свидетельствовать о нетерпении.
Обыкновенно Бородавкин, напившись утром чаю, кликал клич; сбегались оловянные солдатики, мгновенно наливались
кровью и во
весь дух бежали до места.
Но у ней в высшей степени было качество, заставляющее забывать
все недостатки; это качество была
кровь, та
кровь, которая сказывается, по английскому выражению.
Главные качества Степана Аркадьича, заслужившие ему это общее уважение по службе, состояли, во-первых, в чрезвычайной снисходительности к людям, основанной в нем на сознании своих недостатков; во-вторых, в совершенной либеральности, не той, про которую он вычитал в газетах, но той, что у него была в
крови и с которою он совершенно равно и одинаково относился ко
всем людям, какого бы состояния и звания они ни были, и в-третьих — главное — в совершенном равнодушии к тому делу, которым он занимался, вследствие чего он никогда не увлекался и не делал ошибок.