Неточные совпадения
И всем им, казалось, так было спокойно, удобно, чисто и легко жить
на свете, такое в их движениях и
лицах выражалось равнодушие ко всякой чужой жизни и такая уверенность в том, что
швейцар им посторонится и поклонится, и что, воротясь, они найдут чистую, покойную постель и комнаты, и что все это должно быть, и что
на все это имеют полное право, — что я вдруг невольно противопоставил им странствующего певца, который, усталый, может быть, голодный, с стыдом убегал теперь от смеющейся толпы, — понял, что таким тяжелым камнем давило мне сердце, и почувствовал невыразимую злобу
на этих людей.
Несмотря
на увещанья горбуньи и просьбы певца идти лучше по домам, я потребовал обер-кельнера и пошел в залу вместе с моим собеседником. Обер-кельнер, услыхав мой озлобленный голос и увидав мое взволнованное
лицо, не стал спорить и с презрительной учтивостью сказал, что я могу идти, куда мне угодно. Я не мог доказать
швейцару его лжи, потому что он скрылся еще прежде, чем я вошел в залу.
Неточные совпадения
Княгиня Бетси, не дождавшись конца последнего акта, уехала из театра. Только что успела она войти в свою уборную, обсыпать свое длинное бледное
лицо пудрой, стереть ее, оправиться и приказать чай в большой гостиной, как уж одна за другою стали подъезжать кареты к ее огромному дому
на Большой Морской. Гости выходили
на широкий подъезд, и тучный
швейцар, читающий по утрам, для назидания прохожих, за стеклянною дверью газеты, беззвучно отворял эту огромную дверь, пропуская мимо себя приезжавших.
Но Сережа, хотя и слышал слабый голос гувернера, не обратил
на него внимания. Он стоял, держась рукой за перевязь
швейцара, и смотрел ему в
лицо.
Сережа задумался, вглядываясь в изученное до малейших подробностей
лицо швейцара, в особенности в подбородок, висевший между седыми бакенбардами, который никто не видал, кроме Сережи, смотревшего
на него всегда не иначе, как снизу.
С обеих сторон дома
на обеих сторонах улицы и глубоко по Гнездниковскому переулку стояли собственные запряжки: пары, одиночки, кареты, коляски, одна другой лучше. Каретники старались превзойти один другого. Здоровенный, с
лицом в полнолуние,
швейцар в ливрее со светлыми пуговицами, но без гербов, в сопровождении своих помощников выносил корзины и пакеты за дамами в шиншиллях и соболях с кавалерами в бобрах или в шикарных военных «николаевских» шинелях с капюшонами.
— Не полагается без права жительства, — сказал, глядя
на него сверху вниз, огромный, толстый
швейцар, храня
на лице сонное и неподвижно-холодное выражение.