Неточные совпадения
Няня. А по моему глупому суждению, Катерина Матвевна, матушка, он испытывать
ничего не станет. Любовь Ивановна — барышня молоденькая, хорошенькая, да за ней пятьсот душ. А вы
все и постарше, и на тридцать душ он не польстится… Стюдент — вот это так.
Для Венеровского
все равно, будет ли у меня миллион или
ничего, ежели только взгляды наши на жизнь тожественны.
Марья Васильевна(вдруг сердится).Да, тебе
все хорошие, только жена не хороша! А что ж белья у него
ничего нет? Няня
все постельное белье приезжее отдала, а приедет кто, и нечего постелить. Что ж это в одном сюртучке —
ничего нет. Я своих простынь не отдам. Вот ты как судишь!
Марья Васильевна. Что ж дельный, я-то в чем виновата? приехал без
ничего и
всего требует. Выдумал теперь молоко пить — и Дуняша жаловалась. Ты должен смотреть. Что ж он за учитель, коли у него белья нет.
Марья Васильевна. Вот ты меня никогда не понимаешь, а
все напротив. Я говорю, что ты
все непорядок делаешь, а мне его жалко больше тебя: как он первый раз за столом есть стал, так мне его жалко стало! Я ему и рубашек ночных послала, и карпеток связать велела. Я хоть и глупа, но понимаю, что если он нашего сына учитель, так он в доме первый человек. Я ему
ничего не жалею. Я говорю только, ты устрой
все порядком. Вот сколько раз я просила столяра у стола ножку починить…
Катерина Матвеевна. Конечно, но
все надо делать уступки. Посмотрите на Венеровского, как он, вращаясь в самом отсталом кругу по своей службе, в сущности,
ничего не уступает и
все проводит идеи.
Иван Михайлович. Ну вас к богу! Мелют, не знают что. Завязать глаза, да бежать!
Все раскрыто, развалено, тащут, крадут, никто
ничего не работает! Мальчишки старших учат.
Все перебесились. Вот те и прогресс!
Венеровский. Да мы что —
ничего, работаем понемножку.
Все это грязь губернская давит, душит. Кое-как боремся.
Венеровский.
Все подвигаемся,
все понемногу; вот вчера школу открыли для детей золотых дел мастеровых. Выхлопотали помещенье,
все: кое-как собрали деньжонок по купцам на книги. Идет
ничего. Вы приезжайте как-нибудь с Любовь Ивановной посмотреть. Интересно.
Марья Васильевна. Да, няня, не легко с дочерью расставаться. Как Иван Михайлович мне нынче сказал, так как ударило меня что-то в это место. (Показывает на затылок.)Так дурно голове. Вот прошлась, и
ничего не легче. Ведь приданое, свадьба,
все это хлопоты какие!
Няня. Это ваша правда. Словами не поможешь. Одно — ручки ваши, ножки расцелую, послушайте вы скверную, гадкую няньку Марью, послушайте вы мой совет. Богом вас прошу! Не давайте вы ему
ничего до времени из денег или из именья. Ведь
все ваше, и никто не может вам заказать. Дайте
все: приданое, платье, постели, брильянты, дайте
все в лучшем виде, а деньги погодите давать.
Все человек неизвестный. Погодите, посмотрите, что от него отродится. Дать успеете. Ведь уж я знаю, вы себе
ничего не оставите.
Иван Михайлович. Ну, вот ты
все так объясняешь.
Ничего он доказывать не хотел… Он замечательный человек: умный, образованный… Вот ты его узнаешь — другое заговоришь. И я так-то говорил, пока его не знал. Просто, там задержало что-нибудь… Ну, да и надо принять, братец, в соображенье, что теперь другой век, не так как в наше время… Другие условия, обряды многие уж устарели.
Иван Михайлович. Да что, братец, я тебе по правде скажу, он
ничего у меня не просил. Сначала я ему начал было — он отказался. Другой раз — то же: мне, говорит,
ничего не нужно… Ну, а потом моя старуха заломалась… Я и решил подождать. Думаю: он знает, что у меня дочь одна, я ей назначил Волоколамское именье; посмотрю, каков будет к ней; так и дам, в день ли свадьбы, или завтра. Насчет приданого — уж это
все отлично, могу сказать.
Катерина Матвеевна(жмет руку до боли).Да, я много передумала и пережила. Для меня нет возврата, я ненавижу отсталость, я
вся принадлежу новым идеям. Нет
ничего, что бы могло остановить меня, и я уважаю вас, глубоко уважаю. Научите меня, куда бежать, где мне будет легче дышать. Здесь душит меня
все окружающее. Я послушаю одного вашего совета. Я жду.
Родственник. Нет, вы шутите, может? Ведь у вас родство не считается, а мы, старые люди,
все думали… Вы мне правду скажите… Как же так,
ничего? ведь Иван Михайлыч не бедный человек.
Венеровский.
Ничего особенного.
Все это понятно. Мальчишка напился пьян, и выходит мерзость неестественная.
Венеровский. А что вам это сказать нужно, нельзя ли узнать? Я послушаю, хотя знаю
все, что вы скажете, и знаю, что
ничего ни нового, ни остроумного…
Иван Михайлович. Бедная моя девочка. Что я с тобой наделал! Поедемте. Прощайте, сударь. Теперь я могу
все сказать вам. Вы хотели жениться на состоянии. Любочку вы не любили и не уважали. Вам нужно было одно — деньги; вы их и взяли. И за то, что вам
все дали и дали притом существо, которого вы ногтя не стоите, вы сделали ее несчастье и наплевали в лицо людям, которые
ничего, кроме добра, вам не желали. Ничтожество и гордость! Я во
всем виноват.
Неточные совпадения
Осип. Давай их, щи, кашу и пироги!
Ничего,
всё будем есть. Ну, понесем чемодан! Что, там другой выход есть?
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я не хочу после… Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А
все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе
ничего и не узнали! А
все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Да не выпускать солдат на улицу безо
всего: эта дрянная гарниза наденет только сверх рубашки мундир, а внизу
ничего нет.
Хлестаков. Хорошие заведения. Мне нравится, что у вас показывают проезжающим
все в городе. В других городах мне
ничего не показывали.
Вот здешний почтмейстер совершенно
ничего не делает:
все дела в большом запущении, посылки задерживаются… извольте сами нарочно разыскать.