Так это было в первые четыре
века христианства. При Константине же на знаменах римских легионов уже появился крест. А в четыреста шестнадцатом году был издан указ о том, чтобы не допускать в армию язычников. Все солдаты стали христианами, то есть все христиане за самыми малыми исключениями отреклись от Христа.
Неточные совпадения
Не говоря уже об учителях церкви древнего мира: Татиане, Клименте, Оригене, Тертуллиане, Киприане, Лактанции и других, противоречие это сознавалось и в средние
века, в новое же время выяснялось всё больше и больше и выражалось и в огромном количестве сект, отрицающих противное
христианству государственное устройство с необходимым условием существования его — насилием, и в самых разнообразных гуманитарных учениях, даже не признающих себя христианскими, которые все, так же, как и особенно распространившиеся в последнее время учения социалистические, коммунистические, анархические, суть не что иное, как только односторонние проявления отрицающего насилие христианского сознания в его истинном значении.
Так, во втором
веке, перешедший в
христианство философ Татиан считает убийство на войне так же недопустимым для христиан, как всякое убийство, и почетный воинский венок считает непристойным для христианина. В том же столетии Афинагор Афинский говорит, что христиане не только сами никогда не убивают, но и избегают присутствовать при убийствах.
Таким образом, не только в первые три
века во время гонений, но и в первые времена торжества
христианства над язычеством, когда
христианство было признано господствующей, государственной религией, в среде христиан еще держалось убеждение о том, что война не совместима с
христианством.
С той поры в продолжение почти 15
веков та простая, несомненная и очевиднейшая истина о том, что исповедание
христианства несовместимо с готовностью по воле других людей совершать всякого рода насилия и даже убийства, до такой степени скрыта от людей, до такой степени ослаблено истинно христианское религиозное чувство, что люди, поколения за поколениями, по имени исповедуя
христианство, живут и умирают, разрешая убийства, участвуя в них, совершая их и пользуясь ими.
Так проходят
века. Как бы в насмешку над
христианством совершаются крестовые походы, во имя
христианства совершаются ужасающие злодейства, и те редкие люди, удержавшие основные начала
христианства, не допускающие насилия: манихеи, монтанисты, катары и другие, вызывают в большинстве людей только презрение или гонение.
— Вся мысль моей статьи в том, что в древние времена, первых трех
веков христианства, христианство на земле являлось лишь церковью и было лишь церковь.
Несостоятельность принципа авторитетного определения того, чтò есть зло, и противления ему насилием, уже очевидная в первые
века христианства, стала еще очевиднее при разложении Римской империи на многие равноправные государства, при их вражде между собою и при внутренней борьбе, происходившей в государствах.
И странно сказать: рассказ относится к эпохе первых
веков христианства — к той кипучей, напряженной эпохе, где было столько огня, вдохновения, восторженно-радостного страдальчества и самоотречения, столько жизни.
Неточные совпадения
— А я был и нахожу, что это преждевременно, но разумно и имеет будущность, как
христианство в первые
века.
Собственно мистический характер зодчество теряет с
веками Восстановления. Христианская вера борется с философским сомнением, готическая стрелка — с греческим фронтоном, духовная святыня — с светской красотой. Поэтому-то храм св. Петра и имеет такое высокое значение, в его колоссальных размерах
христианство рвется в жизнь, церковь становится языческая, и Бонаротти рисует на стене Сикстинской капеллы Иисуса Христа широкоплечим атлетом, Геркулесом в цвете лет и силы.
Проблема нового религиозного сознания в
христианстве для меня стояла иначе, иначе формулировалась, чем в других течениях русской религиозной мысли начала XX
века.
Между тем эти элементы очень выдвигались людьми начала
века, обернувшимися к
христианству.
Меня связывала со многими представителями русской религиозной мысли начала XX
века великая надежда, что возможно продолжение откровения в
христианстве, новое излияние Духа Святого.