Неточные совпадения
Еще не успели за ним затворить дверь, как опять раздались всё те же бойкие, веселые звуки, так не шедшие ни к месту, в котором они производились, ни к лицу жалкой девушки, так упорно заучивавшей их. На дворе Нехлюдов встретил молодого
офицера с торчащими нафабренными усами и спросил его о помощнике смотрителя. Это был сам помощник. Он взял пропуск, посмотрел его и
сказал, что по пропуску в дом предварительного заключения он не решается пропустить сюда. Да уж и поздно..
— Коли в женскую, так сюда пожалуйте, —
сказал смотритель, очевидно решив по внешности Нехлюдова, что он стоит внимания. — Сидоров, — обратился он к усатому унтер-офицеру с медалями, — проводи вот их в женскую.
Приблизившись и узнав в лицо Нехлюдова (в остроге уже все знали Нехлюдова), унтер-офицер приложил пальцы к фуражке и, остановившись подле Нехлюдова,
сказал...
— Это кто? — как ужаленный, закричал
офицер, бросаясь в толпу. — Я тебе покажу закон. Кто
сказал? Ты? Ты?
— Вы дурно поступили, господин
офицер, —
сказал Симонсон.
— Мое дело
сказать вам, и я
сказал, что вы дурно поступили, —
сказал Симонсон, глядя пристально в лицо
офицера из-под своих густых бровей.
— Политическая? Это запрещено законом, —
сказал офицер.
— Да прошу покорно садиться, —
сказал офицер.
— Ну, нет, ее обыщут, —
сказал офицер и засмеялся неприятным смехом.
— Ну, и без этого обойдемся, —
сказал офицер, поднося откупоренный графинчик к стакану Нехлюдова. — Позволите? Ну, как угодно. Живешь в этой Сибири, так человеку образованному рад-радешенек. Ведь наша служба, сами знаете, самая печальная. А когда человек к другому привык, так и тяжело. Ведь про нашего брата такое понятие, что конвойный
офицер — значит грубый человек, необразованный, а того не думают, что человек может быть совсем для другого рожден.
Выслушав
офицера и поняв его душевное состояние в том смысле, что он тяготится участием в мучительстве подвластных ему людей, он серьезно
сказал...
— Бернов! — крикнул
офицер, — проводи их к Вакулову,
скажи пропустить в отдельную камеру к политическим; могут там побыть до поверки.
Миновав камеру холостых, унтер-офицер, провожавший Нехлюдова,
сказал ему, что придет за ним перед поверкой, и вернулся назад. Едва унтер-офицер отошел, как к Нехлюдову быстрыми босыми шагами, придерживая кандалы, совсем близко подошел, обдавая его тяжелым и кислым запахом пота, арестант и таинственным шопотом проговорил...
— Иван Пращев, офицер, участник усмирения поляков в 1831 году, имел денщика Ивана Середу. Оный Середа, будучи смертельно ранен, попросил Пращева переслать его, Середы, домашним три червонца.
Офицер сказал, что пошлет и даже прибавит за верную службу, но предложил Середе: «Приди с того света в день, когда я должен буду умереть». — «Слушаю, ваше благородие», — сказал солдат и помер.
Отворились ворота, на улицу вынесли крышку гроба с венками в красных лентах. Люди дружно сняли шляпы — точно стая черных птиц взлетела над их головами. Высокий полицейский офицер с густыми черными усами на красном лице быстро шел в толпу, за ним, бесцеремонно расталкивая людей, шагали солдаты, громко стуча тяжелыми сапогами по камням.
Офицер сказал сиплым, командующим голосом:
Барон Пест тоже пришел на бульвар. Он рассказывал, что был на перемирьи и говорил с французскими офицерами, как-будто бы один французский
офицер сказал ему: «S’il n’avait pas fait clair encore pendant une demi heure, les embuscades auraient été reprises», [Если бы еще полчаса было темно, ложементы были бы вторично взяты,] и как он отвечал ему: «Monsieur! Je ne dit pas non, pour ne pas vous donner un dementi», [Я не говорю нет, только чтобы вам не противоречить,] и как это хорошо он сказал и т. д.
Неточные совпадения
— Пожалуй, рейнвейну, —
сказал молодой
офицер, робко косясь на Вронского и стараясь поймать пальцами чуть отросшие усики. Видя, что Вронский не оборачивается, молодой
офицер встал.
— Не поверхностное, —
сказала княгиня Тверская. — Один
офицер, говорят, сломал два ребра.
— Что? подкрепляешься на работу? —
сказал пухлый
офицер, садясь подле него.
— А не боишься потолстеть? —
сказал тот, поворачивая стул для молоденького
офицера.
«Знаешь, что случилось?» —
сказали мне в один голос три
офицера, пришедшие за мною; они были бледны как смерть.