Неточные совпадения
Минуты через две из двери бодрым
шагом вышла, быстро повернулась и стала подле надзирателя невысокая и очень полногрудая молодая женщина в сером халате, надетом
на белую кофту и
на белую юбку.
Видневшийся в оконце глаз старухи исчез, а Маслова вышла
на середину коридора и быстрыми мелкими
шагами пошла вслед за старшим надзирателем.
Теперь он загадал, что если число
шагов до кресла от двери кабинета будет делиться
на три без остатка, то новый режим вылечит его от катара, если же не будет делиться, то нет.
Шагов было двадцать шесть, но он сделал маленький шажок и ровно
на двадцать седьмом подошел к креслу.
Услыхав ее
шаги, Нехлюдов, тихо ступая и сдерживая дыхание, как будто собираясь
на преступление, вошел зa ней.
Так прошел весь вечер, и наступила ночь. Доктор ушел спать. Тетушки улеглись. Нехлюдов знал, что Матрена Павловна теперь в спальне у теток и Катюша в девичьей — одна. Он опять вышел
на крыльцо.
На дворе было темно, сыро, тепло, и тот белый туман, который весной сгоняет последний снег или распространяется от тающего последнего снега, наполнял весь воздух. С реки, которая была в ста
шагах под кручью перед домом, слышны были странные звуки: это ломался лед.
Туман был так тяжел, что, отойдя
на пять
шагов от дома, уже не было видно его окон, а только чернеющая масса, из которой светил красный, кажущийся огромным свет от лампы.
Скорыми
шагами, не думая о том внимании, которое он обращал
на себя, он догнал и обогнал ее и остановился.
Маслова сидела, засунув руки в рукава халата, и, склонив низко голову, неподвижно смотрела
на два
шага перед собой,
на затоптанный пол, и только говорила...
Когда загремел замок, и Маслову впустили в камеру, все обратились к ней. Даже дочь дьячка
на минуту остановилась, посмотрела
на вошедшую, подняв брови, но, ничего не сказав, тотчас же пошла опять ходить своими большими, решительными
шагами. Кораблева воткнула иголку в суровую холстину и вопросительно через очки уставилась
на Маслову.
И всё, что с ней случилось,
на каждом
шагу подтверждало это.
По коридору послышались
шаги в шлепающих котах, загремел замок, и вошли два арестанта-парашечники в куртках и коротких, много выше щиколок, серых штанах и, с серьезными, сердитыми лицами подняв
на водонос вонючую кадку, понесли ее вон из камеры. Женщины вышли в коридор к кранам умываться. У кранов произошла ссора рыжей с женщиной, вышедшей из другой, соседней камеры. Опять ругательства, крики, жалобы…
Несколько человек мужчин и женщин, большей частью с узелками, стояли тут
на этом повороте к тюрьме,
шагах в ста от нее. Справа были невысокие деревянные строения, слева двухэтажный дом с какой-то вывеской. Само огромное каменное здание тюрьмы было впереди, и к нему не подпускали посетителей. Часовой солдат с ружьем ходил взад и вперед, строго окрикивая тех, которые хотели обойти его.
Через минуту из боковой двери вышла Маслова. Подойдя мягкими
шагами вплоть к Нехлюдову, она остановилась и исподлобья взглянула
на него. Черные волосы, так же как и третьего дня, выбивались вьющимися колечками, лицо, нездоровое, пухлое и белое, было миловидно и совершенно спокойно; только глянцовито-черные косые глаза из-под подпухших век особенно блестели.
— Разумеется, талант надо совершенствовать, нельзя зарывать, но в маленькой квартире, знаете, тяжело бывает, — продолжал смотритель разговор, не обращая
на этих арестантов никакого внимания, и, усталыми
шагами волоча ноги, прошел, сопутствуемый Нехлюдовым, в сборную.
В это время послышался шум
шагов и женский говор в коридоре, и обитательницы камеры в котах
на босу ногу вошли в нее, каждая неся по калачу, а некоторые и по два. Федосья тотчас же подошла к Масловой.
Нехлюдов приехал в Кузминское около полудня. Во всем упрощая свою жизнь, он не телеграфировал, а взял со станции тарантасик парой. Ямщик был молодой малый в нанковой, подпоясанной по складкам ниже длинной талии поддевке, сидевший по-ямски, бочком,
на козлах и тем охотнее разговаривавший с барином, что, пока они говорили, разбитая, хромая белая коренная и поджарая, запаленная пристяжная могли итти
шагом, чего им всегда очень хотелось.
Шедшие за возами в гору мужики, босые, в измазанных навозной жижей портках и рубахах, оглядывались
на высокого толстого барина, который в серой шляпе, блестевшей
на солнце своей шелковой лентой, шел вверх по деревне, через
шаг дотрагиваясь до земли глянцовитой коленчатой палкой с блестящим набалдашником.
На дворе было холодно. После гроз и дождей наступили те холода, которые обыкновенно бывают весной. Было так холодно и такой пронзительный ветер, что Нехлюдов озяб в легком пальто и всё прибавлял
шагу, стараясь согреться.
На одной из улиц с ним поравнялся обоз ломовых, везущих какое-то железо и так страшно гремящих по неровной мостовой своим железом, что ему стало больно ушам и голове. Он прибавил
шагу, чтобы обогнать обоз, когда вдруг из-зa грохота железа услыхал свое имя. Он остановился и увидал немного впереди себя военного с остроконечными слепленными усами и с сияющим глянцовитым лицом, который, сидя
на пролетке лихача, приветственно махал ему рукой, открывая улыбкой необыкновенно белые зубы.
— Хорошо, заканчивайте, — сказал решительно и строго генерал и направился своими большими
шагами невывернутых ног решительной, мерной походкой в кабинет. — Приятно видеть, — сказал генерал Нехлюдову грубым голосом ласковые слова, указывая ему
на кресло у письменного стола. — Давно приехали в Петербург?
— Совесть же моя требует жертвы своей свободой для искупления моего греха, и решение мое жениться
на ней, хотя и фиктивным браком, и пойти за ней, куда бы ее ни послали, остается неизменным», с злым упрямством сказал он себе и, выйдя из больницы, решительным
шагом направился к большим воротам острога.
— Мотивы те, что женщина эта… что первый
шаг ее
на пути разврата… — Нехлюдов рассердился
на себя за то, что не находил выражения. — Мотивы те, что я виноват, а наказана она.
Арестанты шли скорым
шагом, и нерысистая извозчичья лошадка,
на которой ехал Нехлюдов, только медленно обгоняла их.
— Что за сборище? — послышался вдруг решительный, начальственный голос, и к собравшейся вокруг арестанта кучке людей быстрыми
шагами подошел околоточный в необыкновенно чистом и блестящем кителе и еще более блестящих высоких сапогах. — Разойтись! Нечего тут стоять! — крикнул он
на толпу, еще не видя, зачем собралась толпа.
Маленький человечек с блестящими глазами и беспрестанно двигающимися бровями, в одном белье и чулках, быстрыми, мягкими
шагами подошел к принесенному арестанту, посмотрел
на него, потом
на Нехлюдова и громко расхохотался.
Не отъехал он и 100
шагов, как ему встретилась сопутствуемая опять конвойным с ружьем ломовая телега,
на которой лежал другой, очевидно уже умерший арестант. Арестант лежал
на спине
на телеге, и бритая голова его с черной бородкой, покрытая блинообразной шапкой, съехавшей
на лицо до носа, тряслась и билась при каждом толчке телеги. Ломовой извозчик в толстых сапогах правил лошадью, идя рядом. Сзади шел городовой. Нехлюдов тронул за плечо своего извозчика.
Всё затихло. Ворота отворили, партия выступила наружу, построилась; конвойные опять пересчитали; уложили, увязали мешки, усадили слабых. Маслова с девочкой
на руках стала к женщинам рядом с Федосьей. Симонсон, всё время следивший за тем, что происходило, большим решительным
шагом подошел к офицеру, окончившему все распоряжения и садившемуся уже в свой тарантас.
Хозяйка предложила Нехлюдову тарантас доехать до полуэтапа, находившегося
на конце села, но Нехлюдов предпочел идти пешком. Молодой малый, широкоплечий богатырь, работник, в огромных свеже-вымазанных пахучим дегтем сапогах, взялся проводить. С неба шла мгла, и было так темно, что как только малый отделялся
шага на три в тех местах, где не падал свет из окон, Нехлюдов уже не видал его, а слышал только чмоканье его сапог по липкой, глубокой грязи.
Для того, чтобы пройти по коридору, не наступив или не зацепив ногою кого-нибудь из спящих, надо было высматривать вперед пустое место и, поставив
на него ногу, отыскивать место для следующего [
шага].
Он встал и ступил несколько
шагов ей навстречу, и лицо ее показалось ему сурово и неприятно. Оно опять было такое же, как тогда, когда она упрекала его. Она краснела и бледнела, пальцы ее судорожно крутили края кофты, и то взглядывала
на него, то опускала глаза.