Неточные совпадения
Так прожила Маслова семь лет. За
это время она переменила два дома и один раз была
в больнице. На седьмом году ее пребывания
в доме терпимости и на восьмом году после первого падения, когда ей было 26 лет, с ней случилось то, за что ее посадили
в острог и теперь вели на суд, после шести месяцев пребывания
в тюрьме с убийцами и воровками.
Причина
эта заключалась не
в том, что он 10 лет тому назад соблазнил Катюшу и бросил ее,
это было совершенно забыто им, и он не считал
это препятствием для своей женитьбы; причина
эта была
в том, что у него
в это самое
время была с замужней женщиной связь, которая, хотя и была разорвана теперь с его стороны, не была еще признана разорванной ею.
Письмо
это было и приятно и неприятно Нехлюдову, Приятно было чувствовать свою власть над большою собственностью и неприятно было то, что во
время своей первой молодости он был восторженным последователем Герберта Спенсера и
в особенности, сам будучи большим землевладельцем, был поражен его положением
в «Social statics» о том, что справедливость не допускает частной земельной собственности.
Вид
этой картины, над которой он бился два года, и этюдов и всей мастерской напомнили ему испытанное с особенной силой
в последнее
время чувство бессилия итти дальше
в живописи.
«Да не может быть», продолжал себе говорить Нехлюдов, и между тем он уже без всякого сомнения знал, что
это была она, та самая девушка, воспитанница-горничная,
в которую он одно
время был влюблен, именно влюблен, а потом
в каком-то безумном чаду соблазнил и бросил и о которой потом никогда не вспоминал, потому что воспоминание
это было слишком мучительно, слишком явно обличало его и показывало, что он, столь гордый своей порядочностью, не только не порядочно, но прямо подло поступил с
этой женщиной.
В то
время Нехлюдов, воспитанный под крылом матери,
в 19 лет был вполне невинный юноша. Он мечтал о женщине только как о жене. Все же женщины, которые не могли, по его понятию, быть его женой, были для него не женщины, а люди. Но случилось, что
в это лето,
в Вознесенье, к тетушкам приехала их соседка с детьми: двумя барышнями, гимназистом и с гостившим у них молодым художником из мужиков.
И
в первое
время это отречение от себя было неприятно, но продолжалось
это неприятное чувство очень недолго, и очень скоро Нехлюдов,
в это же
время начав курить и пить вино, перестал испытывать
это неприятное чувство и даже почувствовал большое облегчение.
В особенности развращающе действует на военных такая жизнь потому, что если невоенный человек ведет такую жизнь, он
в глубине души не может не стыдиться такой жизни. Военные же люди считают, что
это так должно быть, хвалятся, гордятся такою жизнью, особенно
в военное
время, как
это было с Нехлюдовым, поступившим
в военную службу после объявления войны Турции. «Мы готовы жертвовать жизнью на войне, и потому такая беззаботная, веселая жизнь не только простительна, но и необходима для нас. Мы и ведем ее».
Так смутно думал Нехлюдов
в этот период своей жизни; чувствовал же он во всё
это время восторг освобождения от всех нравственных преград, которые он ставил себе прежде, и не переставая находился
в хроническом состоянии сумасшествия эгоизма.
— Вы видите перед собой, господа присяжные заседатели, характерное, если можно так выразиться, преступление конца века, носящее на себе, так сказать, специфические черты того печального явления разложения, которому подвергаются
в наше
время те элементы нашего общества, которые находятся под особенно, так сказать, жгучими лучами
этого процесса…
Страх перед позором, которым он покрыл бы себя, если бы все здесь,
в зале суда, узнали его поступок, заглушал происходившую
в нем внутреннюю работу. Страх
этот в это первое
время был сильнее всего.
А между тем
в глубине своей души он уже чувствовал всю жестокость, подлость, низость не только
этого своего поступка, но всей своей праздной, развратной, жестокой и самодовольной жизни, и та страшная завеса, которая каким-то чудом всё
это время, все
эти 12 лет скрывала от него и
это его преступление и всю его последующую жизнь, уже колебалась, и он урывками уже заглядывал за нее.
— Она и опиумом могла лишить жизни, — сказал полковник, любивший вдаваться
в отступления, и начал при
этом случае рассказывать о том, что у его шурина жена отравилась опиумом и умерла бы, если бы не близость доктора и принятые во
время меры. Полковник рассказывал так внушительно, самоуверенно и с таким достоинством, что ни у кого не достало духа перебить его. Только приказчик, заразившись примером, решился перебить его, чтобы рассказать свою историю.
То, а не другое решение принято было не потому, что все согласились, а, во-первых, потому, что председательствующий, говоривший так долго свое резюме,
в этот раз упустил сказать то, что он всегда говорил, а именно то, что, отвечая на вопрос, они могут сказать: «да—виновна, но без намерения лишить жизни»; во-вторых, потому, что полковник очень длинно и скучно рассказывал историю жены своего шурина; в-третьих, потому, что Нехлюдов был так взволнован, что не заметил упущения оговорки об отсутствии намерения лишить жизни и думал, что оговорка: «без умысла ограбления» уничтожает обвинение; в-четвертых, потому, что Петр Герасимович не был
в комнате, он выходил
в то
время, как старшина перечел вопросы и ответы, и, главное, потому, что все устали и всем хотелось скорей освободиться и потому согласиться с тем решением, при котором всё скорей кончается.
И он вдруг понял, что то отвращение, которое он
в последнее
время чувствовал к людям, и
в особенности нынче, и к князю, и к Софье Васильевне, и к Мисси, и к Корнею, было отвращение к самому себе. И удивительное дело:
в этом чувстве признания своей подлости было что-то болезненное и вместе радостное и успокоительное.
С Нехлюдовым не раз уже случалось
в жизни то, что он называл «чисткой души». Чисткой души называл он такое душевное состояние, при котором он вдруг, после иногда большого промежутка
времени, сознав замедление, а иногда и остановку внутренней жизни, принимался вычищать весь тот сор, который, накопившись
в его душе, был причиной
этой остановки.
Так он очищался и поднимался несколько раз; так
это было с ним
в первый раз, когда он приехал на лето к тетушкам.
Это было самое живое, восторженное пробуждение. И последствия его продолжались довольно долго. Потом такое же пробуждение было, когда он бросил статскую службу и, желая жертвовать жизнью, поступил во
время войны
в военную службу. Но тут засорение произошло очень скоро. Потом было пробуждение, когда он вышел
в отставку и, уехав за границу, стал заниматься живописью.
В то
время как она сидела
в арестантской, дожидаясь суда, и
в перерывах заседания она видела, как
эти мужчины, притворяясь, что они идут за другим делом, проходили мимо дверей или входили
в комнату только затем, чтобы оглядеть ее.
В то
время как он подходил к
этой комнате, присяжные уж выходили из нее, чтобы итти
в залу заседания. Купец был так же весел и так же закусил и выпил, как и вчера, и, как старого друга, встретил Нехлюдова. И Петр Герасимович не вызывал нынче
в Нехлюдове никакого неприятного чувства своей фамильярностью и хохотом.
Но
в это самое
время ударил третий звонок, и поезд медленно тронулся, сначала назад, а потом один за другим стали подвигаться вперед толчками сдвигаемые вагоны.
Некоторое
время в церкви было молчание, и слышались только сморкание, откашливание, крик младенцев и изредка звон цепей. Но вот арестанты, стоявшие посередине, шарахнулись, нажались друг на друга, оставляя дорогу посередине, и по дороге
этой прошел смотритель и стал впереди всех, посередине церкви.
Предполагалось, что
в это самое
время из хлеба и вина делается тело и кровь, и потому
это место богослужения было обставлено особенной торжественностью.
«Приговор
этот является результатом столь важных процессуальных нарушений и ошибок, — продолжал он внушительно, — что подлежит отмене. Во-первых, чтение во
время судебного следствия акта исследования внутренностей Смелькова было прервано
в самом начале председателем» — раз.
— Беспременно скажи про нас, — говорила ей старуха Меньшова,
в то
время как Маслова оправляла косынку перед зepкалом с облезшей наполовину ртутью, — не мы зажгли, а он сам, злодей, и работник видел; он души не убьет. Ты скажи ему, чтобы он Митрия вызвал. Митрий всё ему выложит, как на ладонке; а то что ж
это, заперли
в зàмок, а мы и духом не слыхали, а он, злодей, царствует с чужой женой,
в кабаке сидит.
Проходя назад по широкому коридору (было
время обеда, и камеры были отперты) между одетыми
в светло-желтые халаты, короткие, широкие штаны и коты людьми, жадно смотревшими на него, Нехлюдов испытывал странные чувства — и сострадания к тем людям, которые сидели, и ужаса и недоумения перед теми, кто посадили и держат их тут, и почему-то стыда за себя, за то, что он спокойно рассматривает
это.
Через две недели дело могло слушаться
в Сенате, и к
этому времени Нехлюдов намеревался поехать
в Петербург и
в случае неудачи
в Сенате подать прошение на Высочайшее имя, как советовал составивший прошение адвокат.
Но мало того, что Нехлюдов знал
это, он знал и то, что
это было несправедливо и жестоко, и знал
это со
времен студенчества, когда он исповедывал и проповедывал учение Генри Джорджа и на основании
этого учения отдал отцовскую землю крестьянам, считая владение землею таким же грехом
в наше
время, каким было владение крепостными пятьдесят лет тому назад.
Объяснение
это подтверждалось теми большими денежными милостынями, которые раздавал Нехлюдов во
время своего пребывания
в Панове.
«И как они все уверены, и те, которые работают, так же как и те, которые заставляют их работать, что
это так и должно быть, что
в то
время, как дома их брюхатые бабы работают непосильную работу, и дети их
в скуфеечках перед скорой голодной смертью старчески улыбаются, суча ножками, им должно строить
этот глупый ненужный дворец какому-то глупому и ненужному человеку, одному из тех самых, которые разоряют и грабят их», думал Нехлюдов, глядя на
этот дом.
Со
времени своего последнего посещения Масленникова,
в особенности после своей поездки
в деревню, Нехлюдов не то что решил, но всем существом почувствовал отвращение к той своей среде,
в которой он жил до сих пор, к той среде, где так старательно скрыты были страдания, несомые миллионами людей для обеспечения удобств и удовольствий малого числа, что люди
этой среды не видят, не могут видеть
этих страданий и потому жестокости и преступности своей жизни.
Погубить же, разорить, быть причиной ссылки и заточения сотен невинных людей вследствие их привязанности к своему народу и религии отцов, как он сделал
это в то
время, как был губернатором
в одной из губерний Царства Польского, он не только не считал бесчестным, но считал подвигом благородства, мужества, патриотизма; не считал также бесчестным то, что он обобрал влюбленную
в себя жену и свояченицу.
— Очень рад вас видеть, мы были старые знакомые и друзья с вашей матушкой. Видал вас мальчиком и офицером потом. Ну, садитесь, расскажите, чем могу вам служить. Да, да, — говорил он, покачивая стриженой седой головой
в то
время, как Нехлюдов рассказывал историю Федосьи. — Говорите, говорите, я всё понял; да, да,
это в самом деле трогательно. Что же, вы подали прошение?
В то же
время, как пришел денщик, блюдечко, остановившись раз на «п», другой раз на «о» и потом, дойдя до «с», остановилось на
этой букве и стало дергаться туда и сюда.
Сковородников, сидевший против Вольфа и всё
время собиравший толстыми пальцами бороду и усы
в рот, тотчас же, как только Бе перестал говорить, перестал жевать свою бороду и громким, скрипучим голосом сказал, что, несмотря на то, что председатель акционерного общества большой мерзавец, он бы стоял за кассирование приговора, если бы были законные основания, но так как таковых нет, он присоединяется к мнению Ивана Семеновича (Бе), сказал он, радуясь той шпильке, которую он
этим подпустил Вольфу.
В то
время, как Нехлюдов входил
в комнату, Mariette только что отпустила что-то такое смешное, и смешное неприличное —
это Нехлюдов видел по характеру смеха, — что добродушная усатая графиня Катерина Ивановна, вся сотрясаясь толстым своим телом, закатывалась от смеха, а Mariette с особенным mischievous [шаловливым] выражением, перекосив немножко улыбающийся рот и склонив на бок энергическое и веселое лицо, молча смотрела на свою собеседницу.
Нехлюдов по нескольким словам понял, что они говорили про вторую новость петербургскую того
времени, об эпизоде нового сибирского губернатора, и что Mariette именно
в этой области что-то сказала такое смешное, что графиня долго не могла удержаться.
Нехлюдову хотелось забыть
это, не видать
этого, но он уже не мог не видеть. Хотя он и не видал источника того света, при котором всё
это открывалось ему, как не видал источника света, лежавшего на Петербурге, и хотя свет
этот казался ему неясным, невеселым и неестественным, он не мог не видеть того, что открывалось ему при
этом свете, и ему было
в одно и то же
время и радостно и тревожно.
«Да, единственное приличествующее место честному человеку
в России
в теперешнее
время есть тюрьма!» — думал он. И он даже непосредственно испытывал
это, подъезжая к тюрьме и входя
в ее стены.
Всё
это промелькнуло
в его голове
в то
время, как он инстинктивно надевал шляпу и выходил из больницы.
К таким людям принадлежали, по наблюдению Нехлюдова, очень много воров и убийц, с некоторыми из которых он за
это время приходил
в сношение.
Эти так называемые испорченные, преступные, ненормальные типы были, по мнению Нехлюдова, не что иное, как такие же люди, как и те, перед которыми общество виновато более, чем они перед обществом, но перед которыми общество виновато не непосредственно перед ними самими теперь, а
в прежнее
время виновато прежде еще перед их родителями и предками.
Нехлюдов читал много, но урывками, и отсутствие ответа приписывал такому поверхностному изучению, надеясь впоследствии найти
этот ответ, и потому не позволял себе еще верить
в справедливость того ответа, который
в последнее
время всё чаще и чаще представлялся ему.
Она любовалась
этой решительностью, узнавала
в этом его и себя, какими они были оба
в те хорошие
времена до замужества, но вместе с тем ее брал ужас при мысли о том, что брат ее женится на такой ужасной женщине.
— Послушайте, Дмитрий Иванович, ведь
это совершенное безумие! Разве возможно
в наше
время уничтожение собственности земли? Я знаю,
это ваш давнишний dada. [конек.] Но позвольте мне сказать вам прямо… — И Игнатий Никифорович побледнел, и голос его задрожал: очевидно,
этот вопрос близко трогал его. — Я бы советовал вам обдумать
этот вопрос хорошенько, прежде чем приступить к практическому разрешению его.
— Да, мы не имеем ни малейшего понятия о том, что делается с
этими несчастными, а надо
это знать, — прибавил Нехлюдов, глядя на старого князя, который, завязавшись салфеткой, сидел у стола за крюшоном и
в это самое
время оглянулся на Нехлюдова.
Вне
этих условий нет возможности
в наше
время совершения таких ужасных дел, как те, которые я видел нынче.
В это самое
время из-за угла станции появилась откуда-то на платформу толпа рабочих
в лаптях и с полушубками и мешками за спинами.
После фабрики она жила
в деревне, потом приехала
в город и на квартире, где была тайная типография, была арестована и приговорена к каторге. Марья Павловна не рассказывала никогда
этого сама, но Катюша узнала от других, что приговорена она была к каторге за то, что взяла на себя выстрел, который во
время обыска был сделан
в темноте одним из революционеров.
За
это время Нехлюдову, вследствие перевода Масловой к политическим, пришлось познакомиться с многими политическими, сначала
в Екатеринбурге, где они очень свободно содержались все вместе
в большой камере, а потом на пути с теми пятью мужчинами и четырьмя женщинами, к которым присоединена была Маслова.
Это сближение Нехлюдова с ссылаемыми политическими совершенно изменило его взгляды на них.
Красное лицо
этого офицера, его духи, перстень и
в особенности неприятный смех были очень противны Нехлюдову, но он и нынче, как и во всё
время своего путешествия, находился
в том серьезном и внимательном расположении духа,
в котором он не позволял себе легкомысленно и презрительно обращаться с каким бы то ни было человеком и считал необходимым с каждым человеком говорить «во-всю», как он сам с собой определял
это отношение.