Неточные совпадения
Когда же она
вышла от нее,
у нее осталось всего 6 рублей.
Деньги
вышли очень скоро на уплату зажитого
у тетки и на новое платье, шляпку и ленты.
В сделанный перерыв из этой залы
вышла та самая старушка,
у которой гениальный адвокат сумел отнять ее имущество в пользу дельца, не имевшего на это имущество никакого права, — это знали и судьи, а тем более истец и его адвокат; но придуманный ими ход был такой, что нельзя было не отнять имущество
у старушки и не отдать его дельцу.
Все встали, и на возвышение залы
вышли судьи: председательствующий с своими мускулами и прекрасными бакенбардами; потом мрачный член суда в золотых очках, который теперь был еще мрачнее оттого, что перед самым заседанием он встретил своего шурина, кандидата на судебные должности, который сообщил ему, что он был
у сестры, и сестра объявила ему, что обеда не будет.
— Когда же Евфимии Бочковой был предъявлен ее счет в банке на 1800 рублей серебром, — продолжал читать секретарь, — и спрошено: откуда
у нее взялись такие деньги, она показала, что они нажиты ею в продолжение двенадцати лет вместе с Симоном Картинкиным, за которого она собиралась
выйти замуж.
— Приехала домой, — продолжала Маслова, уже смелее глядя на одного председателя, — отдала хозяйке деньги и легла спать. Только заснула — наша девушка Берта будит меня. «Ступай, твой купец опять приехал». Я не хотела
выходить, но мадам велела. Тут он, — она опять с явным ужасом выговорила это слово: он, — он всё поил наших девушек, потом хотел послать еще за вином, а деньги
у него все
вышли. Хозяйка ему не поверила. Тогда он меня послал к себе в номер. И сказал, где деньги и сколько взять. Я и поехала.
Нехлюдов
вышел в комнату присяжных и сел там
у окна.
В глубине души он знал, что ему надо ехать, и что не за чем теперь оставаться
у теток, знал, что ничего из этого не могло
выйти хорошего, но было так радостно и приятно, что он не говорил этого себе и оставался.
Так прошел весь вечер, и наступила ночь. Доктор ушел спать. Тетушки улеглись. Нехлюдов знал, что Матрена Павловна теперь в спальне
у теток и Катюша в девичьей — одна. Он опять
вышел на крыльцо. На дворе было темно, сыро, тепло, и тот белый туман, который весной сгоняет последний снег или распространяется от тающего последнего снега, наполнял весь воздух. С реки, которая была в ста шагах под кручью перед домом, слышны были странные звуки: это ломался лед.
Но она помахала головой, что нет, не
выйдет, и осталась стоять
у окна.
В таком душевном настроении находился Нехлюдов,
выйдя из залы суда в комнату присяжных. Он сидел
у окна, слушая разговоры, шедшие вокруг него, и не переставая курил.
Присяжные позвонили. Жандарм, стоявший с вынутой наголо саблей
у двери, вложил саблю в ножны и посторонился. Судьи сели на места, и один за другим
вышли присяжные.
Мисси очень хотела
выйти замуж, и Нехлюдов был хорошая партия. Кроме того, он нравился ей, и она приучила себя к мысли, что он будет ее (не она будет его, а он ее), и она с бессознательной, но упорной хитростью, такою, какая бывает
у душевно больных, достигала своей цели. Она заговорила с ним теперь, чтобы вызвать его на объяснение.
По коридору послышались шаги в шлепающих котах, загремел замок, и вошли два арестанта-парашечники в куртках и коротких, много выше щиколок, серых штанах и, с серьезными, сердитыми лицами подняв на водонос вонючую кадку, понесли ее вон из камеры. Женщины
вышли в коридор к кранам умываться.
У кранов произошла ссора рыжей с женщиной, вышедшей из другой, соседней камеры. Опять ругательства, крики, жалобы…
Надзиратели, стоя
у дверей, опять, выпуская, в две руки считали посетителей, чтобы не
вышел лишний и не остался в тюрьме. То, что его хлопали теперь по спине, не только не оскорбляла его, но он даже и не замечал этого.
Нехлюдов был удивлен, каким образом надзиратель, приставленный к политическим, передает записки, и в самом остроге, почти на виду
у всех; он не знал еще тогда, что это был и надзиратель и шпион, но взял записку и,
выходя из тюрьмы, прочел ее. В записке было написано карандашом бойким почерком, без еров, следующее...
С приятным сознанием своей твердости против доводов управляющего и готовности на жертву для крестьян Нехлюдов
вышел из конторы, и, обдумывая предстоящее дело, прошелся вокруг дома, по цветникам, запущенным в нынешнем году (цветник был разбит против дома управляющего), по зарастающему цикорием lawn-tennis’y и по липовой алее, где он обыкновенно ходил курить свою сигару, и где кокетничала с ним три года тому назад гостившая
у матери хорошенькая Киримова.
Нехлюдов
вышел из сада и подошел к крыльцу,
у которого стояли две растрепанные бабы, из которых одна, очевидно, была на сносе беременна. На ступеньках крыльца, сложив руки в карманы парусинного пальто, стоял приказчик. Увидав барина, бабы замолчали и стали оправлять сбившиеся платки на головах, а приказчик вынул руки из карманов и стал улыбаться.
— Вот хорошо-то, что поймал тебя! А то никого в городе нет. Ну, брат, а ты постарел, — говорил он,
выходя из пролетки и расправляя плечи. — Я только по походке и узнал тебя. Ну, что ж, обедаем вместе? Где
у вас тут кормят порядочно?
— Нынче вечером не могу, — отвечал он,
выходя с ней вместе на крыльцо. — А
у меня ведь дело к вам, — сказал он, глядя на пару рыжих, подъезжавших к крыльцу.
— Уж позволь мне знать лучше тебя, — продолжала тетка. — Видите ли, — продолжала она, обращаясь к Нехлюдову, — всё
вышло оттого, что одна личность просила меня приберечь на время его бумаги, а я, не имея квартиры, отнесла ей. А
у ней в ту же ночь сделали обыск и взяли и бумаги и ее и вот держали до сих пор, требовали, чтоб она сказала, от кого получила.
Проснувшись на другое утро, первым чувством Нехлюдова было раскаяние о том, чтò
у него
вышло с зятем.
Катюша с Марьей Павловной, обе в сапогах и полушубках, обвязанные платками,
вышли на двор из помещения этапа и направились к торговкам, которые, сидя за ветром
у северной стены палей, одна перед другой предлагали свои товары: свежий ситный, пирог, рыбу, лапшу, кашу, печенку, говядину, яйца, молоко;
у одной был даже жареный поросенок.
— Дело мое к вам в следующем, — начал Симонсон, когда-тo они вместе с Нехлюдовым
вышли в коридор. В коридоре было особенно слышно гуденье и взрывы голосов среди уголовных. Нехлюдов поморщился, но Симонсон, очевидно, не смущался этим. — Зная ваше отношение к Катерине Михайловне, — начал он, внимательно и прямо своими добрыми глазами глядя в лицо Нехлюдова, — считаю себя обязанным, — продолжал он, но должен был остановиться, потому что
у самой двери два голоса кричали враз, о чем-то споря...
Величественный смотритель
вышел к воротам и, прочтя
у фонаря пропуск, данный Нехлюдову и англичанину, недоумевающе пожал могучими плечами, но, исполняя приказание, пригласил посетителей следовать за собой.
Когда Нехлюдов
вышел в коридор, англичанин с смотрителем стоял
у отворенной двери пустой камеры и спрашивал о назначении этой камеры. Смотритель объяснил, что это была покойницкая.
Неточные совпадения
Здесь есть один помещик, Добчинский, которого вы изволили видеть; и как только этот Добчинский куда-нибудь
выйдет из дому, то он там уж и сидит
у жены его, я присягнуть готов…
— Уж будто вы не знаете, // Как ссоры деревенские //
Выходят? К муженьку // Сестра гостить приехала, //
У ней коты разбилися. // «Дай башмаки Оленушке, // Жена!» — сказал Филипп. // А я не вдруг ответила. // Корчагу подымала я, // Такая тяга: вымолвить // Я слова не могла. // Филипп Ильич прогневался, // Пождал, пока поставила // Корчагу на шесток, // Да хлоп меня в висок! // «Ну, благо ты приехала, // И так походишь!» — молвила // Другая, незамужняя // Филиппова сестра.
Не ветры веют буйные, // Не мать-земля колышется — // Шумит, поет, ругается, // Качается, валяется, // Дерется и целуется //
У праздника народ! // Крестьянам показалося, // Как
вышли на пригорочек, // Что все село шатается, // Что даже церковь старую // С высокой колокольнею // Шатнуло раз-другой! — // Тут трезвому, что голому, // Неловко… Наши странники // Прошлись еще по площади // И к вечеру покинули // Бурливое село…
Началось с того, что Волгу толокном замесили, потом теленка на баню тащили, потом в кошеле кашу варили, потом козла в соложеном тесте [Соложёное тесто — сладковатое тесто из солода (солод — слад), то есть из проросшей ржи (употребляется в пивоварении).] утопили, потом свинью за бобра купили да собаку за волка убили, потом лапти растеряли да по дворам искали: было лаптей шесть, а сыскали семь; потом рака с колокольным звоном встречали, потом щуку с яиц согнали, потом комара за восемь верст ловить ходили, а комар
у пошехонца на носу сидел, потом батьку на кобеля променяли, потом блинами острог конопатили, потом блоху на цепь приковали, потом беса в солдаты отдавали, потом небо кольями подпирали, наконец утомились и стали ждать, что из этого
выйдет.
Но это-то и делает рукопись драгоценною, ибо доказывает, что она
вышла несомненно и непосредственно из-под пера глубокомысленного администратора и даже не была на просмотре
у его секретаря.