Неточные совпадения
Маслова курила уже давно, но в последнее время связи своей с приказчиком и
после того, как он бросил ее, она всё больше и больше приучалась
пить. Вино привлекало ее не только потому, что оно казалось ей вкусным, но оно привлекало ее больше всего потому, что давало ей возможность забывать всё то тяжелое, что она пережила, и давало ей развязность и уверенность в своем достоинстве, которых она не имела без вина. Без вина ей всегда
было уныло и стыдно.
Так прожила Маслова семь лет. За это время она переменила два дома и один раз
была в больнице. На седьмом году ее пребывания в доме терпимости и на восьмом году
после первого падения, когда ей
было 26 лет, с ней случилось то, за что ее посадили в острог и теперь вели на суд,
после шести месяцев пребывания в тюрьме с убийцами и воровками.
После чая стали по скошенному уже лужку перед домом играть в горелки. Взяли и Катюшу. Нехлюдову
после нескольких перемен пришлось бежать с Катюшей. Нехлюдову всегда
было приятно видеть Катюшу, но ему и в голову не приходило, что между ним и ею могут
быть какие-нибудь особенные отношения.
После же этих занятий считалось хорошим и важным, швыряя невидимо откуда-то получаемые деньги, сходиться
есть, в особенности
пить, в офицерских клубах или в самых дорогих трактирах; потом театры, балы, женщины, и потом опять езда на лошадях, маханье саблями, скаканье и опять швырянье денег и вино, карты, женщины.
В особенности развращающе действует на военных такая жизнь потому, что если невоенный человек ведет такую жизнь, он в глубине души не может не стыдиться такой жизни. Военные же люди считают, что это так должно
быть, хвалятся, гордятся такою жизнью, особенно в военное время, как это
было с Нехлюдовым, поступившим в военную службу
после объявления войны Турции. «Мы готовы жертвовать жизнью на войне, и потому такая беззаботная, веселая жизнь не только простительна, но и необходима для нас. Мы и ведем ее».
— Тетушка сказала, что она
будет разговляться
после поздней обедни.
Ах, если бы всё это остановилось на том чувстве, которое
было в эту ночь! «Да, всё это ужасное дело сделалось уже
после этой ночи Светло-Христова Воскресения!» думал он теперь, сидя у окна в комнате присяжных.
Только один раз, когда
после войны, с надеждой увидать ее, он заехал к тетушкам и узнал, что Катюши уже не
было, что она скоро
после его проезда отошла от них, чтобы родить, что где-то родила и, как слышали тетки, совсем испортилась, — у него защемило сердце.
Когда судебный пристав с боковой походкой пригласил опять присяжных в залу заседания, Нехлюдов почувствовал страх, как будто не он шел судить, но его вели в суд. В глубине души он чувствовал уже, что он негодяй, которому должно
быть совестно смотреть в глаза людям, а между тем он по привычке с обычными, самоуверенными движениями, вошел на возвышение и сел на свое место, вторым
после старшины, заложив ногу на ногу и играя pince-nez.
Но, как на зло ему, дело тянулось долго:
после допроса по одиночке свидетелей и эксперта и
после всех, как обыкновенно, делаемых с значительным видом ненужных вопросов от товарища прокурора и защитников, председатель предложил присяжным осмотреть вещественные доказательства, состоящие из огромных размеров, очевидно, надевавшегося на толстейший указательный палец кольца с розеткой из брильянтов и фильтра, в котором
был исследован яд. Вещи эти
были запечатаны, и на них
были ярлычки.
Смысл его речи, за исключением цветов красноречия,
был тот, что Маслова загипнотизировала купца, вкравшись в его доверие, и, приехав в номер с ключом за деньгами, хотела сама всё взять себе, но,
будучи поймана Симоном и Евфимьей, должна
была поделиться с ними.
После же этого, чтобы скрыть следы своего преступления, приехала опять с купцом в гостиницу и там отравила его.
После речи товарища прокурора со скамьи адвоката встал средних лет человек во фраке, с широким полукругом белой крахмальной груди, и бойко сказал речь в защиту Картинкина и Бочковой. Это
был нанятый ими зa 300 рублей присяжный поверенный. Он оправдывал их обоих и сваливал всю вину на Маслову.
После последнего слова обвиняемых и переговоров сторон о форме постановки вопросов, продолжавшихся еще довольно долго, вопросы
были поставлены, и председатель начал свое резюме.
На второй вопрос о Бочковой,
после долгих толков и разъяснений, ответили: «не виновна», так как не
было явных доказательств ее участия в отравлении, на что особенно налегал ее адвокат.
Купец, желая оправдать Маслову, настаивал на том, что Бочкова — главная заводчица всего. Многие присяжные согласились с ним, но старшина, желая
быть строго законным, говорил, что нет основания признать ее участницей в отравлении.
После долгих споров мнение старшины восторжествовало.
— Позвольте, — сказал он, — вы говорите, что она украла потому, что у ней ключ
был. Да разве не могли коридорные
после нее отпереть чемодан подобранным ключом?
Беседа с адвокатом и то, что он принял уже меры для защиты Масловой, еще более успокоили его. Он вышел на двор. Погода
была прекрасная, он радостно вдохнул весенний воздух. Извозчики предлагали свои услуги, но он пошел пешком, и тотчас же целый рой мыслей и воспоминаний о Катюше и об его поступке с ней закружились в его голове. И ему стало уныло и всё показалось мрачно. «Нет, это я обдумаю
после, — сказал он себе, — а теперь, напротив, надо развлечься от тяжелых впечатлений».
Слушая то Софью Васильевну, то Колосова, Нехлюдов видел, во-первых, что ни Софье Васильевне ни Колосову нет никакого дела ни до драмы ни друг до друга, а что если они говорят, то только для удовлетворения физиологической потребности
после еды пошевелить мускулами языка и горла; во-вторых, то, что Колосов,
выпив водки, вина, ликера,
был немного пьян, не так пьян, как бывают пьяны редко пьющие мужики, но так, как бывают пьяны люди, сделавшие себе из вина привычку.
«Неужели и этот обманет, — подумала она. —
После всего, что
было, это
было бы очень дурно с его стороны».
Если бы Мисси должна
была объяснить, что она разумеет под словами: «
после всего, что
было», она не могла бы ничего сказать определенного, а между тем она несомненно знала, что он не только вызвал в ней надежду, но почти обещал ей. Всё это
были не определенные слова, но взгляды, улыбки, намеки, умолчания. Но она всё-таки считала его своим, и лишиться его
было для нее очень тяжело.
С Нехлюдовым не раз уже случалось в жизни то, что он называл «чисткой души». Чисткой души называл он такое душевное состояние, при котором он вдруг,
после иногда большого промежутка времени, сознав замедление, а иногда и остановку внутренней жизни, принимался вычищать весь тот сор, который, накопившись в его душе,
был причиной этой остановки.
Всегда
после таких пробуждений Нехлюдов составлял себе правила, которым намеревался следовать уже навсегда: писал дневник и начинал новую жизнь, которую он надеялся никогда уже не изменять, — turning a new leaf, [превернуть страницу,] как он говорил себе. Но всякий раз соблазны мира улавливали его, и он, сам того не замечая, опять падал, и часто ниже того, каким он
был прежде.
Когда же
после этого прошло еще три часа, ей уже перестало хотеться
есть, и она чувствовала только слабость.
Попыталась она отравить мужа тотчас же
после замужества, в которое
была выдана шестнадцатилетней девочкой.
Увидав все эти сочувственные лица
после всего того, что с ней
было нынче, Масловой захотелось плакать, и у ней задрожали губы.
В нынешнем году он
был рассчитан хозяином
после происшедшей неприятности хозяина с рабочими и, оставшись без места, ходил без дела по городу, пропивая с себя последнее.
А ведь стоило только найтись человеку, — думал Нехлюдов, глядя на болезненное, запуганное лицо мальчика, — который пожалел бы его, когда его еще от нужды отдавали из деревни в город, и помочь этой нужде; или даже когда он уж
был в городе и
после 12 часов работы на фабрике шел с увлекшими его старшими товарищами в трактир, если бы тогда нашелся человек, который сказал бы: «не ходи, Ваня, нехорошо», — мальчик не пошел бы, не заболтался и ничего бы не сделал дурного.
В поле, под ногами, не
было видно дороги, а в лесу
было черно, как в печи, и Катюша, хотя и знала хорошо дорогу, сбилась с нее в лесу и дошла до маленькой станции, на которой поезд стоял 3 минуты, не загодя, как она надеялась, а
после второго звонка.
Она решила, что сделает так. Но тут же, как это и всегда бывает в первую минуту затишья
после волнения, он, ребенок — его ребенок, который
был в ней, вдруг вздрогнул, стукнулся и плавно потянулся и опять стал толкаться чем-то тонким, нежным и острым. И вдруг всё то, что за минуту так мучало ее, что, казалось, нельзя
было жить, вся злоба на него и желание отомстить ему хоть своей смертью, — всё это вдруг отдалилось. Она успокоилась, оправилась, закуталась платком и поспешно пошла домой.
После этого священник отдернул занавеску, отворил середние двери и, взяв в руки золоченую чашку, вышел с нею в середние двери и пригласил желающих тоже
поесть тела и крови Бога, находившихся в чашке.
Она смеялась над ним и ласкала его, как свое прирученное животное. Нехлюдов в прошлую зиму
был один раз у них, но ему так неинтересна показалась эта чета, что ни разу
после он не
был.
На другой день
после посещения Масленникова Нехлюдов получил от него на толстой глянцовитой с гербом и печатями бумаге письмо великолепным твердым почерком о том, что он написал о переводе Масловой в больницу врачу, и что, по всей вероятности, желание его
будет исполнено.
Было подписано: «любящий тебя старший товарищ», и под подписью «Масленников»
был сделан удивительно искусный, большой и твердый росчерк.
То чувство торжественности и радости обновления, которое он испытывал
после суда и
после первого свидания с Катюшей, прошло совершенно и заменилось
после последнего свидания страхом, даже отвращением к ней. Он решил, что не оставит ее, не изменит своего решения жениться на ней, если только она захочет этого; но это
было ему тяжело и мучительно.
Правда, что
после военной службы, когда он привык проживать около двадцати тысяч в год, все эти знания его перестали
быть обязательными для его жизни, забылись, и он никогда не только не задавал себе вопроса о своем отношении к собственности и о том, откуда получаются те деньги, которые ему давала мать, но старался не думать об этом.
Собрать и продать посеянный хлеб, распродать инвентарь и ненужные постройки — всё это должен
был сделать управляющий уже
после него.
— Нет,
после, а теперь скажите, пожалуйста,
есть у вас тут женщина Матрена Харина?
После супа
был тот же петух с поджаренными волосами и творожники с большим количеством масла и сахара.
Всё это так неприятно своим очевидным безумием, которого он когда-то
был участником, показалось Нехлюдову
после впечатлений деревенской нужды, что он решил переехать на другой же день в гостиницу, предоставив Аграфене Петровне убирать вещи, как она это считала нужным, до приезда сестры, которая распорядится окончательно всем тем, что
было в доме.
На дворе
было холодно.
После гроз и дождей наступили те холода, которые обыкновенно бывают весной.
Было так холодно и такой пронзительный ветер, что Нехлюдов озяб в легком пальто и всё прибавлял шагу, стараясь согреться.
Со времени своего последнего посещения Масленникова, в особенности
после своей поездки в деревню, Нехлюдов не то что решил, но всем существом почувствовал отвращение к той своей среде, в которой он жил до сих пор, к той среде, где так старательно скрыты
были страдания, несомые миллионами людей для обеспечения удобств и удовольствий малого числа, что люди этой среды не видят, не могут видеть этих страданий и потому жестокости и преступности своей жизни.
— Ну, что я слышу про тебя? Какие-то чудеса, — говорила ему графиня Катерина Ивановна,
поя его кофеем тотчас
после его приезда. — Vous posez pour un Howard! [Ты разыгрываешь из себя Говарда!] Помогаешь преступникам. Ездишь по тюрьмам. Исправляешь.
—
После того, чтò она
была?
Вечером, вскоре
после обеда, в большой зале, где особенно, как для лекции, поставили рядами стулья с высокими резными спинками, а перед столом кресло и столик с графином воды для проповедника, стали собираться на собрание, на котором должен
был проповедовать приезжий Кизеветер.
Блюдечко отвечало на заданный генералом вопрос о том, как
будут души узнавать друг друга
после смерти.
Дергалось оно потому, что следующая буква, по мнению генерала, должна
была быть «л», т. е. Иоанна д’Арк, по его мнению, должна
была сказать, что души
будут признавать друг друга только
после своего очищения от всего земного или что-нибудь подобное, и потому следующая буква должна
быть «л», художник же думал, что следующая буква
будет «в», что душа скажет, что потом души
будут узнавать друг друга по свету, который
будет исходить из эфирного тела душ.
Сын генерала делал такую же карьеру, как и отец, и
после военной академии служил в разведочном бюро и очень гордился теми занятиями, которые
были там поручены ему. Занятия его состояли в заведывании шпионами.
После речи Фанарина, казалось, не могло
быть ни малейшего сомнения в том, что Сенат должен отменить решение суда.
После первого ребенка жена не захотела больше иметь детей и стала вести роскошную светскую жизнь, в которой и он волей-неволей должен
был участвовать.
И от этого у него всегда
были грустные глаза. И от этого, увидав Нехлюдова, которого он знал тогда, когда все эти лжи еще не установились в нем, он вспомнил себя таким, каким он
был тогда; и в особенности
после того как он поторопился намекнуть ему на свое религиозное воззрение, он больше чем когда-нибудь почувствовал всё это «не то», и ему стало мучительно грустно. Это же самое —
после первого впечатления радости увидать старого приятеля — почувствовал и Нехлюдов.
«А вдруг всё это я выдумал и не
буду в силах жить этим: раскаюсь в том, что я поступил хорошо», сказал он себе и, не в силах ответить на эти вопросы, он испытал такое чувство тоски и отчаяния, какого он давно не испытывал. Не в силах разобраться в этих вопросах, он заснул тем тяжелым сном, которым он, бывало, засыпал
после большого карточного проигрыша.