Неточные совпадения
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! [ — И да здравствует
весь свет!] Хотя не было никакой
причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись — немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой
причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки.
Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя
причину беспорядков к бестолковым немцам,
все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и
всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Были найдены
причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и
всё стало ясно, и во
всех углах Москвы заговорили одно и то же.
— Я бы не исполнил своей обязанности, граф, — сказал он робким голосом, — и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам
всей правды. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно
причин, и что не сто́ит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, вы погорячились…
— Ma bonne amie, [Милый друг] — сказала маленькая княгиня утром 19-го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во
всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его
причины, — была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
Он говорил, что так как он
причиной отсрочки, то он и должен нести
всю тяжесть ее.
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и
вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. Ведь он сказал, ей сказал, чтоб она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была
причиной всего. «С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно», говорил он.
— Дерзки! — сказал князь. — Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, — сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал
весь свой разговор с французским доктором и
причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя
причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
«Со вчерашнего вечера участь моя решена: быть любимым вами или умереть. Мне нет другого выхода», — начиналось письмо. Потом он писал, что знает про то, что родные ее не отдадут ее ему, Анатолю, что на это есть тайные
причины, которые он ей одной может открыть, но что ежели она его любит, то ей стоит сказать это слово да, и никакие силы людские не помешают их блаженству. Любовь победит
всё. Он похитит и увезет ее на край света.
— Он лучше
всех вас, — вскрикнула Наташа, приподнимаясь. — Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что́ это, что́ это! Соня, за что́? Уйдите!.. — И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя
причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: — «Уйдите, уйдите, вы
все меня ненавидите, презираете!» — И опять бросилась на диван.
— Хорошие дела, — отвечала Марья Дмитриевна: — пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. — И взяв с Пьера честное слово молчать обо
всем, что́ он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что
причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым Наташа хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Понятно, что Наполеону казалось, что
причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что
причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что
причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что
причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной
причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes, [хорошие принципы,] а дипломатам того времени то, что
всё произошло от того, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона, и что неловко был написан memorandum за № 178.
Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество
причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас — потомков, созерцающих во
всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл,
причины эти представляются недостаточными.
Чем больше мы углубляемся в изыскание
причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая
причина или целый ряд
причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия
всех других совпавших
причин) произвести совершившееся событие.
Стало быть,
причины эти
все — миллиарды
причин — совпали для того, чтобы произвести то, что̀ было.
— Я не желаю и не желал войны, — сказал он, — но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять
все объяснения, которые вы можете дать мне. — И он ясно и коротко стал излагать
причины своего неудовольствия против русского правительства.
Есть в человеке известное, послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных
причин заставляет человека быть довольным собой и считать
всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятною и слегка-насмешливою улыбкой.
Напротив, сделанные отступления от его теории были, по его понятиям, единственною
причиной всей неудачи, и он с свойственною ему радостною иронией говорил: Ich sagte ja dass die ganze Geschichte zum Teufel gehen werde.
Болезнь Наташи была так серьезна, что. к счастию ее и к счастию родных, мысль о
всем том, чтò было
причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план.
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее
всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Адраксин. Степан Степанович был в мундире, и от мундира ли или от других
причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившеюся старческою злобой на лице, закричал на Пьера.
На вопрос о том, чтò составляет
причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения
всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
Первые 15 лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и
весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. — Какая
причина этого движения, или по каким законам происходило оно? спрашивает ум человеческий.
Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была
причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому
всё, чтó ни случалось, было для них
причиной радости и смеха.
Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что отдай одну подводу, не было
причины не отдать другой, отдай
все — нужно отдать и свои экипажи.
Вот что̀ они сделали со мной!» думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого-то того, кому можно было приписать
причину всего случившегося.
10-го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание,
всё французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось для того, чтобы дать сражение, вдруг без
причины повернуло влево на новую, Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье.
Как ни странны исторические описания того, как какой-нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек, и, вследствие того, покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одною сотой
всех сил народа, заставило покориться народ, —
все факты истории (насколько она нам известна), подтверждают справедливость того, что бòльшие или меньшие успехи войска одного народа, против войска другого народа, суть
причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов.
В-третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних
причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, т. е. одну сотую
всего войска.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению,
причиною того, чтò они называют реакцией, историки строго осуждают их.
Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m-me Staël, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
Сам Наполеон не имеет больше смысла;
все действия его очевидно жалки и гадки; но опять совершается необъяснимая случайность: союзники ненавидят Наполеона, в котором они видят
причину своих бедствий; лишенный силы и власти, изобличенный в злодействах и коварствах, он бы должен был представляться им таким, каким он представлялся им десять лет тому назад, и год после, — разбойником вне закона.
Наташа была
всё это время грустна и раздражена, в особенности тогда, когда, утешая ее, мать, брат, Соня или графиня Марья, старались извинить Пьера и придумать
причины его замедления.
Как в каждой настоящей семье, в Лысо-Горском доме жило вместе несколько совершенно различных миров, которые, каждый удерживая свою особенность и делая уступки один другому, сливались в одно гармоническое целое. Каждое событие, случавшееся в доме, было одинаково важно, одинаково радостно или печально для
всех этих миров; но каждый мир имел совершенно свои, независимые от других,
причины радоваться или печалиться какому-либо событию.
Чтó такое
всё это значит? Отчего произошло это? Чтó заставляло этих людей сжигать домà и убивать себе подобных? Какие были
причины этих событий. Какая сила заставила людей поступать таким образом? Вот невольные, простодушные и самые законные вопросы, которые предлагает себе человек, натыкаясь на памятники и предания прошедшего периода движения.
Общие историки, имеющие дело со
всеми народами, как будто признают несправедливость воззрения частных историков на силу, производящую события. Они не признают этой силы за власть, присущую героям и владыкам, а считают ее результатом разнообразно направленных многих сил. Описывая войну или покорение народа, общий историк отыскивает
причину события не во власти одного лица, но во взаимодействии друг на друга многих лиц, связанных с событием.
Эти историки из
всего огромного числа признаков, сопровождающих всякое живое явление, выбирают признак умственной деятельности и говорят, что этот признак есть
причина.
Но, несмотря на
все их старания показать, что
причина события лежала в умственной деятельности, только с большою уступчивостью можно согласиться с тем, что между умственною деятельностию и движением народов есть что-то общее, но уже ни в каком случае нельзя допустить, чтоб умственная деятельность руководила действиями людей, ибо такие явления, как жесточайшіе убийства французской революции, вытекающие из проповедей о равенстве человека, и злейшие войны и казни, вытекающие из проповеди о любви, противоречат этому предположению.
Но почему умственная деятельность людей представляется историками культуры
причиной или выражением
всего исторического движения, — это понять трудно.
Но не говоря о внутреннем достоинстве этого рода историй (может быть, они для кого-нибудь или для чего-нибудь и нужны), истории культуры, к которым начинают более и более сводиться
все общие истории, знаменательны тем, что они, подробно и серьезно разбирая различные религиозные, философские, политические учения, как
причины событий, всякий раз, как им только приходится описать действительное историческое событие, как например поход 12-го года, описывают его невольно, как произведение власти, прямо говоря, что поход этот есть произведение воли Наполеона.
Какая
причина исторических событий? — Власть. Чтò есть власть? — Власть есть совокупность воль, перенесенных на одно лицо. При каких условиях переносятся воли масс на одно лицо? — При условиях выражения лицом воли
всех людей. Т. е. власть есть власть. Т. е. власть есть слово, значение которого нам непонятно.
Несомненным доказательством этого вывода служит то, что сколько бы ни было приказаний, событие не совершится, если на это нет других
причин; но как скоро совершится событие — какое бы то ни было, — то из числа
всех беспрерывно выражаемых воль различных лиц найдутся такие, которые по смыслу и по времени можно отнести к событию как приказания.
Когда мы совершенно не понимаем
причины поступка,
всё равно — в случае ли злодейства, доброго дела или даже безразличного по добру и злу поступка, мы в таком поступке признаем наибольшую долю свободы.
Только на этих трех основаниях строятся существующая во
всех законодательствах невменяемость преступлений и уменьшающие вину обстоятельства. Вменяемость представляется бòльшею или меньшею, смотря по бòльшему или меньшему знанию условий, в которых находился человек, поступок которого обсуживается, по бòльшему или меньшему промежутку времени от совершения поступка до суждения о нем и по бòльшему или меньшему пониманию
причин поступка.
Но даже если бы, представив себе человека совершенно исключенного от
всех влияний, рассматривая только его мгновенный поступок настоящего и предполагая, что он не вызван никакою
причиною, мы допустили бесконечно малый остаток необходимости равным нулю, мы бы и тогда не пришли к понятию о полной свободе человека; ибо существо, не принимающее на себя влияний внешнего мира, находящееся вне времени и не зависящее от
причин, уже не есть человек.
3) Как бы ни была доступна цепь
причин какого бы то ни было поступка, мы никогда не будем знать
всей цепи, так как она бесконечна, и опять никогда не получим полной необходимости.
Разум говорит: 1) Пространство со
всеми формами, которые дает ему видимость его — материя — бесконечно и не может быть мыслимо иначе. 2) Время есть бесконечное движение без одного момента покоя, и оно не может быть мыслимо иначе. 3) Связь
причин и последствий не имеет начала и не может иметь конца.
Сознание говорит: 1) Я один, и
всё, чтó существует, есть только я; следовательно, я включаю пространство; 2) я меряю бегущее время неподвижным моментом настоящего, в котором одном я сознаю себя живущим; следовательно, я вне времени, и 3) я вне
причины, ибо я чувствую себя
причиной всякого проявления своей жизни.
Отыскание этих законов уже давно начато, и те новые приемы мышления, которые должна усвоить себе история, вырабатываются одновременно с самоуничтожением, к которому,
всё дробя и дробя
причины явлений, идет старая история.
По этому пути шли
все науки человеческие. Придя к бесконечно-малому, математика, точнейшая из наук, оставляет процесс дробления и приступает к новому процессу суммования неизвестных бесконечно-малых. Отступая от понятия о
причине, математика отыскивает закон, т. е. свойства, общие
всем неизвестным бесконечно-малым элементам.