Неточные совпадения
Напрасно подумали бы, что это есть насмешка, — каррикатура исторических описаний. Напротив, это есть самое мягкое выражение тех противоречивых и не отвечающих на вопросы ответов, которые дает вся история, от составителей мемуаров и историй отдельных государств до
общих историй и нового рода историй
культуры того времени.
Третьи историки, называющиеся историками
культуры, следуя по пути, проложенному
общими историками, признающими иногда писателей и дам силами, производящими события, еще совершенно иначе понимают эту силу. Они видят ее в так называемой
культуре, в умственной деятельности.
Историки
культуры совершенно последовательны по отношению к своим родоначальникам, —
общим историкам, ибо если исторические события можно объяснять тем, что некоторые люди так-то и так-то относились друг к другу, то почему не объяснить их тем, что такие-то люди писали такие-то книжки?
Но не говоря о внутреннем достоинстве этого рода историй (может быть, они для кого-нибудь или для чего-нибудь и нужны), истории
культуры, к которым начинают более и более сводиться все
общие истории, знаменательны тем, что они, подробно и серьезно разбирая различные религиозные, философские, политические учения, как причины событий, всякий раз, как им только приходится описать действительное историческое событие, как например поход 12-го года, описывают его невольно, как произведение власти, прямо говоря, что поход этот есть произведение воли Наполеона.
Неизбежность понятия о власти, для объяснения исторических явлений, лучше всего доказывают сами
общие историки и историки
культуры, мнимо отрешающиеся от понятия о власти и неизбежно на каждом шагу употребляющие его.
Общие же историки и историки
культуры подобны людям, которые, признав неудобство ассигнаций, решили бы, вместо бумажки сделать звонкую монету из металла, не имеющего плотности золота.
Общие историки отвечают на этот вопрос противоречиво, а историки
культуры вовсе отстраняют его, отвечая на что-то совсем другое.
И как жетоны, похожие на золото, могут быть употребляемы только между людьми, согласившимися признавать их за золото, и между теми, которые не знают свойства золота, так и
общие историки и историки
культуры, не отвечая на существенные вопросы человечества, служат для каких-то своих целей, ходячею монетою университетам и толпе читателей — охотников до серьезных книжек, как они это называют.
Самые обыкновенные, принимаемые почти всеми историками
общие отвлечения суть: свобода, равенство, просвещение, прогресс, цивилизация,
культура.
Неточные совпадения
Взвешивая на ладони один из пяти огромных томов Мориса Каррьера «Искусство в связи с
общим развитием
культуры», он говорил:
— «И, что всего замечательнее, эту свою нелюбовь она распространяет даже на богатство материальное, инстинктивно сознавая его символическую связь с
общей идеей
культуры». Символическую? — вопросительно повторил Дронов, закрыв глаза. — Символическую? — еще раз произнес он, взмахнув гранками.
Русская литература XIX в., которая в
общем словоупотреблении была самым большим проявлением русской
культуры, не была
культурой в западном классическом смысле слова, и она всегда переходила за пределы
культуры.
При всей разорванности русской
культуры и противоположности между революционным движением и ренессансом между ними было что-то
общее.
Пусть мне не говорят, что там
культура,
общая грамотность, европейская техника.