Наташа
не любила общества вообще, но она тем более дорожила обществом родных — графини Марьи, брата, матери и Сони. Она дорожила обществом тех людей, к которым она, растрепанная, в халате, могла выйти большими шагами из детской с радостным лицом и показать пеленку с желтым вместо зеленого пятна, и выслушать утешения о том, что теперь ребенку гораздо лучше.
Неточные совпадения
Из прежнего его холостого
общества многих
не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход, Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру
не удавалось ни проводить ночей, как он прежде
любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия — в
обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он
любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным,
не мог воздержаться от увеселений холостых
обществ, в которых он участвовал.
— «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой-то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки,
общества, породы, тою стихийною силой, против которой
не властен человек, были приведены туда же, куда и я», — говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он
не презирал уже, а начинал
любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
Анатоль искренно
любил Долохова за его ум и удальство: Долохов, которому были нужны имя, знатность, связи Анатоля Курагина для приманки в свое игорное
общество богатых молодых людей,
не давая ему этого чувствовать, пользовался и забавлялся Курагиным. Кроме расчета, по которому ему был нужен Анатоль, самый процесс управления чужою волей был наслаждением, привычкой и потребностью для Долохова.
Он писал письма своим дочерям и m-me Staël, читал романы,
любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда
не противоречил тем людям, которые хотели ему что-нибудь доказывать.
В дворянском
обществе губернии Николай был уважаем, но
не любим.
— Я не боюсь, но
не люблю общества; мне как-то неловко бывать с людьми; все на тебя смотрят: нужно говорить, а я решительно не нахожусь, в голове моей или пустые фразы, или уж чересчур серьезные мысли, а что прилично для разговора, никогда ничего нет.
«Наташа
не любила общество вообще, но она тем более дорожила обществом родных. Она дорожила обществом тех людей, к которым она, растрепанная, в халате, могла выйти большими шагами из детской, с радостным лицом, и показать пеленку с желтым вместо зеленого пятном и выслушать утешения о том, что теперь ребенку гораздо лучше».
Из полка ожидались товарищи отца с их женами и другие гости. Мне было как-то неловко: по свойственной мне дикости, я
не любила общества, и вот почему Бэлле много надо было труда, чтобы уговорить меня выйти к столу, приготовленному на вольном воздухе в тени вековых лип и густолиственных чинар.
Неточные совпадения
Отношения к
обществу тоже были ясны. Все могли знать, подозревать это, но никто
не должен был сметь говорить. В противном случае он готов был заставить говоривших молчать и уважать несуществующую честь женщины, которую он
любил.
— Вы ошибаетесь опять: я вовсе
не гастроном: у меня прескверный желудок. Но музыка после обеда усыпляет, а спать после обеда здорово: следовательно, я
люблю музыку в медицинском отношении. Вечером же она, напротив, слишком раздражает мои нервы: мне делается или слишком грустно, или слишком весело. То и другое утомительно, когда нет положительной причины грустить или радоваться, и притом грусть в
обществе смешна, а слишком большая веселость неприлична…
— Да я, кажется, все сказал… Да! вот еще: княжна, кажется,
любит рассуждать о чувствах, страстях и прочее… она была одну зиму в Петербурге, и он ей
не понравился, особенно
общество: ее, верно, холодно приняли.
На Руси же
общества низшие очень
любят поговорить о сплетнях, бывающих в
обществах высших, а потому начали обо всем этом говорить в таких домишках, где даже в глаза
не видывали и
не знали Чичикова, пошли прибавления и еще большие пояснения.
—
Любить ростовщика, ханжу, ворующего или тупоумного чиновника — слышите? Что вы это? И видно, что вы
не занимаетесь литературой! — горячился Пенкин. — Нет, их надо карать, извергнуть из гражданской среды, из
общества…