Неточные совпадения
— Тоже
дожидаетесь главнокомандующего? — заговорил гусарский подполковник. — Говорят всем доступен, слава Богу. А то с колбасниками беда!
Не даром Ермолов в немцы просился. Теперь авось и
русским говорить можно будет. А то чорт знает, чтó делали. Всё отступали — всё отступали. Вы делали поход? — спросил он.
Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и
не крестясь (очевидно немец) терпеливо
дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать вероятно для возбуждения патриотизма
русского народа.
— Так его по морде-то, по морде! Этак до вечера
не дождешься. Гляди, глядите… а это верно самого Наполеона. Видишь, лошади-то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок,
не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком и
не дурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки
русские, ей Богу девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Петя узнал звуки
русских голосов, увидал у костров темные фигуры
русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова
не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где
дожидались казаки.
Николай был с
русскими войсками в Париже, когда к нему пришло известие о смерти отца. Он тотчас же подал в отставку, и
не дожидаясь ее, взял отпуск и приехал в Москву. Положение денежных дел через месяц после смерти графа совершенно обозначилось, удивив всех громадностию суммы разных мелких долгов, существования которых никто и
не подозревал. Долгов было вдвое больше, чем имения.
Неточные совпадения
— Вас спрашивал какой-то человек сегодня утром; он, никак,
дожидается в полпивной, — сказал мне, прочитав в подорожной мое имя, половой с тем ухарским пробором и отчаянным виском, которым отличались прежде одни
русские половые, а теперь — половые и Людовик-Наполеон. Я
не мог понять, кто бы это мог быть.
Тебеньков тем опасен, что он знает (или, по крайней мере, убежден, что знает), в чем суть либеральных
русских идей, и потому, если он раз решится покинуть гостеприимные сени либерализма, то, сильный своими познаниями по этой части, он на все резоны будет уже отвечать одно: «Нет, господа! меня-то вы
не надуете! я сам был „оным“! я знаю!» И тогда вы
не только ничего с ним
не поделаете, а, напротив того,
дождетесь, пожалуй, того, что он, просто из одного усердия, начнет открывать либерализм даже там, где есть лишь невинность.
Отец Маркел говорит: «Я ничего
не боюсь и поличное с собою повезу», и повезли то бельишко с собою; но все это дело сочтено за глупость, и отец Маркел хоша отослан в монастырь на дьячевскую обязанность, но очень в надежде, что хотя они генерала Гарибальди и напрасно
дожидались, но зато теперь скоро, говорит, граф Бисмарков из Петербурга адъютанта пришлет и настоящих
русских всех выгонит в Ташкент баранов стричь…
— Велят!.. плохой ты, брат, дворянин! Чего тут
дожидаться приказу — сам давай! Господи боже мой! мы, что ль,
русские дворяне,
не живем припеваючи? А пришла беда, так и в куст?.. Сохрани владыко!.. Последнюю денежку ставь ребром.
К моему удивлению, Гаврило Степаныч порядочно знал политическую экономию, читал Адама Смита, Милля, Маркса и постоянно жалел только о том, что,
не зная новых языков, он
не может пользоваться богатой европейской литературой по разным экономическим вопросам из первых рук, а
не дожидаясь переводов на
русский язык; в статистике Гаврило Степаныч был как у себя дома, читал Кетле и Кольба, а работы
русского профессора Янсона он знал почти наизусть.