Неточные совпадения
Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическом равновесии, и аббат, видимо заинтересованный простодушною горячностью молодого
человека, развивал
перед ним свою любимую идею.
— Я потому так говорю, — продолжал он с отчаянностью, — что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться
перед жизнью одного
человека.
— Да уж я верно не стану
перед гостями бегать за молодым
человеком…
Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он
передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы
люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен.
И
перед роту с разных рядов выбежало
человек двадцать. Барабанщик-запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То-то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего
перед ним
человека; но надо было до конца довести начатое дело.
Ростов, чувствуя себя во фронте во власти
человека,
перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира.
— Ну, что́ ж это, господа! — сказал штаб-офицер тоном упрека, как
человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. — Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс-капитан, — обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал
перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых
людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер,
перед которыми лежал обнаженный
человек.
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых
людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх
перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, чтó ей делать с этими
людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила...
— Я вам прямо скажу, — сказал князь Василий тоном хитрого
человека, убедившегося в ненужности хитрить
перед проницательностью собеседника. — Вы ведь насквозь
людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера
людей, преклонявшихся
перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянною презрительностью обращался с ними.
Человек двадцать толпилось около стола,
перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
— Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с
человеком, и вдруг
человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься
перед этою пропастью и заглядываешь туда. И я заглянул…
Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал
перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею тою тонкою лестью, соединенною с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным
человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, разумность и глубину своих мыслей.
Быть принятым в салоне графини Безуховой считалось дипломом ума; молодые
люди прочитывали книги
перед вечером Элен, чтобы было о чем говорить в ее салоне, и секретари посольства, и даже посланники, поверяли ей дипломатические тайны, так что Элен была сила в некотором роде.
После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор-адъютант, начавший бал, и еще молодые
люди, и Наташа,
передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер.
Пьер был единственный
человек,
перед которым он решался высказаться; но за то он ему высказывал всё, что́ у него было на душе.
— Ну, ну, голубчик, дядюшка, — таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два
человека, — один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку
перед пляской.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, — думал Пьер, — представляется
людям верхом ума и утонченности, и
перед ней преклоняются.
Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему — закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего
человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест
перед казнью».
— Не слышат… два раза сказал!.. не слышат! Она — первый
человек в этом доме; она — мой лучший друг, — кричал князь. — И ежели ты позволишь себе, — закричал он в гневе, в первый раз обращаясь к княжне Марье, — еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться
перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у нее прощенья!
— Мне один
человек велел
передать.
Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить свое достоинство и чувствовал необходимость возражать; но, как
человек, он сжимался нравственно
перед забытьем беспричинного гнева, в котором очевидно находился Наполеон.
Иногда, когда нет труса впереди, который закричит: «мы отрезаны!» и побежит, а есть впереди веселый, смелый
человек, который крикнет: «ура!» — отряд в 5 тысяч стòит 30-ти тысяч, как под Шенграбеном, а иногда 50 тысяч бегут
перед 8-ю, как под Аустерлицем.
В корчме,
перед которою стояла кибитка доктора, уже было
человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Адраксин. Степан Степанович был в мундире, и от мундира ли или от других причин, Пьер увидал
перед собой совсем другого
человека. Степан Степанович, с вдруг проявившеюся старческою злобой на лице, закричал на Пьера.
Перед пожаром мелькали черные фигуры
людей, и, из-за неумолкаемого треска огня, слышались говор и крики.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые
передавали друг другу на разных концах армии, на то, чтó сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, чтó сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же, как и в душе каждого русского
человека.
— Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! — слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно
перед ним стонал этот
человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
«Да, это он; да, этот
человек чем-то близко и тяжело связан со мною», думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что́ было
перед ним.
— Разумеется ничего, — рассеянно сказал граф. — Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать завтра… — И граф
передал дворецкому и
людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она
передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтоб отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые.
Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую из всех
людей в мире ему более всего хотелось любить тою новою, чистою, божескою любовью, которая была теперь открыта ему, стояла
перед ним на коленах.
Княжна Марья не выезжала по случаю траура, а Николай не считал приличным бывать у них; но губернаторша всё-таки продолжала свое дело сватовства и
передав Николаю то лестное, чтò сказала про него княжна Марья, и обратно, настаивала на том, чтобы Ростов объяснился с княжной Марьей. Для этого объяснения она устроила свиданье между молодыми
людьми у архиерея
перед обедней.
Привязанностей, дружбы, любви, как понимал Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с
человеком — не с известным каким-нибудь
человеком, а с теми
людьми, которые были
перед его глазами.
— Ах, право поздно, — сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как
человека, которому мы поверим, нет больше
перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер-офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит всё дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет Бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
Когда
человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, чтò есть он сам — сущность его, в его глазах очевидно уничтожается — перестает быть. Но когда умирающее есть
человек и
человек любимый, тогда кроме ужаса, ощущаемого
перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая так же, как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка
людей, легко, так как всё событие с его последствиями лежит
перед нами.
Он всю жизнь свою смотрел туда куда-то, поверх голов окружающих
людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть
перед собой.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему
перед смертью объяснение жизни?» думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти, и невольно стал сравнивать этих двух
людей, столь различных, и, вместе с тем, столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
И своя вина делается вдруг страшно тяжела
перед человеком, которого уже нет больше.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, чтò они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные
люди того времени, от Александра и Наполеона до m-me Staël, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят
перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
И проходят несколько лет в том, что этот
человек, в одиночестве на своем острове, играет сам
перед собою жалкую комедию, интригует и лжет, оправдывая свои деяния, когда оправдание это уже не нужно, и показывает всему миру, чтò такое было то, чтò
люди принимали за силу, когда невидимая рука водила им.
Александр I, умиротворитель Европы,
человек, с молодых лет стремившийся только к благу своих народов, первый зачинщик либеральных нововведений в своем отечестве, теперь, когда, кажется, он владеет наибольшею властью, и потому возможностью сделать благо своих народов, в то время как Наполеон в изгнании делает детские и лживые планы о том, как бы он осчастливил человечество, еслиб имел власть, Александр I, исполнив свое призвание и почуяв на себе руку Божию, вдруг признает ничтожность этой мнимой власти, отворачивается от нее,
передает ее в руки презираемых им и презренных
людей, и говорит только...
Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцовавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь
перед кем-то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекраснейший был
человек.
С тех пор, как только при объяснениях со старостами и приказчиками кровь бросалась ему в лицо, и руки начинали сжиматься в кулаки, Николай вертел разбитый перстень на пальце и опускал глазà
перед человеком, рассердившим его. Однако же раза два в год он забывался и тогда, придя к жене, признавался и опять давал обещание, что уже теперь это было последний раз.
Разрешение вопроса о свободе и необходимости для истории,
перед другими отраслями знания, в которых разрешался этот вопрос, имеет то преимущество, что для истории вопрос этот относится не к самой сущности воли
человека, а к представлению о проявлении этой воли в прошедшем и в известных условиях.