Неточные совпадения
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что-то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более
бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие
ели хлеб, самые тяжелые, молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут
был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб-офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей,
бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо-насмешливое лицо Долохова, каким оно
было на обеде, и то же лицо Долохова,
бледное, дрожащее и страдающее, каким оно
было, когда он повернулся и упал на снег.
Да, это
был он, но
бледный и худой, и с измененным, странно-смягченным, но тревожным выражением лица.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, всё еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он
был ранен. В лице его
была та же
бледная опухлость, которая
была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад
был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Взорванный словом интриганка, Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтоб она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может
быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с
бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
Она читала и взглядывала на спящую Наташу, на лице ее отыскивая объяснения того, что́ она читала, и не находила его. Лицо
было тихое, кроткое и счастливое. Схватившись за грудь, чтобы не задохнуться, Соня,
бледная и дрожащая от страха и волнения, села на кресло и залилась слезами.
Лицо его,
бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами,
было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо.
— Всё хлопочут, — с почтительно-насмешливою улыбкой, которая заставила
побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. — Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь — понизив голос, сказал Михаил Иваныч — у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя
было занятие над бумагами, которые должны
были остаться после его смерти, и которые он называл завещанием.)
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу
бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он
был послан и как насилу мог уехать.
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она,
побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи
была переполнена этих страшных преступных искушений —
было мучительно-радостно и ужасно.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это
был офицер, который с
бледным, молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Прискакавший с флеш, с
бледным, испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита, и что Комлан ранен и Даву убит, а между тем флеши
были заняты другою частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы
были отбиты, и Даву
был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо-ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже
были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли
быть и не
были исполняемы.
Бывшая ключница, старушка Мавра Кузьминишна, отделилась от толпы, стоявшей у ворот и, подойдя к телеге, на которой
была рогожная кибиточка, разговаривала с лежавшим в этой телеге молодым,
бледным офицером. Наташа подвинулась на несколько шагов, и робко остановилась, продолжая придерживать свой платок и слушая то, чтò говорила ключница.
В то время как Верещагин упал, и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг
побледнел и, вместо того, чтоб итти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа
было бледно, и он не мог остановить трясущуюся как в лихорадке нижнюю челюсть.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно-любовно смотрели на него. Худое и
бледное лицо Наташи с распухшими губами
было более чем некрасиво, оно
было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые
были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Николай взял два письма. Одно
было от матери, другое от Сони. Он узнал их по почеркам и распечатал первое письмо Сони. Не успел он прочесть нескольких строк, как лицо его
побледнело и глаза его испуганно и радостно раскрылись.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках.
Бледное лицо его
было покойно, глаза закрыты и видно
было, как он ровно дышал.
Был дым, и французы с
бледными лицами и дрожащими руками что-то делали у ямы.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять, как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью-то кровь и
бледные испуганные лица французов, опять что-то делавших у столба, — дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: чтò это такое? Тот же вопрос
был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
В балагане все
были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов,
бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте, и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и не громко и равномерно стонал. Видимо не столько страдания — он
был болен кровавым поносом — сколько страх и горе оставаться одному, заставляли его стонать.
Наташа похудела,
побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно
было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно
быть и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Неточные совпадения
Бригадир понял, что дело зашло слишком далеко и что ему ничего другого не остается, как спрятаться в архив. Так он и поступил. Аленка тоже бросилась за ним, но случаю угодно
было, чтоб дверь архива захлопнулась в ту самую минуту, когда бригадир переступил порог ее. Замок щелкнул, и Аленка осталась снаружи с простертыми врозь руками. В таком положении застала ее толпа; застала
бледную, трепещущую всем телом, почти безумную.
Прошло еще несколько минут, они отошли еще дальше от детей и
были совершенно одни. Сердце Вареньки билось так, что она слышала удары его и чувствовала, что краснеет,
бледнеет и опять краснеет.
Всё, что он видел в окно кареты, всё в этом холодном чистом воздухе, на этом
бледном свете заката
было так же свежо, весело и сильно, как и он сам: и крыши домов, блестящие в лучах спускавшегося солнца, и резкие очертания заборов и углов построек, и фигуры изредка встречающихся пешеходов и экипажей, и неподвижная зелень дерев и трав, и поля с правильно прорезанными бороздами картофеля, и косые тени, падавшие от домов и от дерев, и от кустов, и от самых борозд картофеля.
— Это правда, — говорила она,
бледнея всё более и более и обнимая его голову. Всё-таки что-то ужасное
есть в этом после всего, что
было.
Не успел Вронский посмотреть седло, о котором надо
было сделать распоряжение, как скачущих позвали к беседке для вынимания нумеров и отправления. С серьезными, строгими, многие с
бледными лицами, семнадцать человек офицеров сошлись к беседке и разобрали нумера. Вронскому достался 7-й нумер. Послышалось: «садиться!»